Лоретта Чейз - Скандал в шелках
Лонгмор нахмурился и покосился на Софи. Та молча кивнула, подошла к буфету и стала наполнять тарелку.
– Ах, мисс Нуаро! – воскликнул граф. – Вижу, вы ранняя пташка! Вас не было в «Олмаке» вчера вечером?
– Разумеется, нет. Даже испанская инквизиция не в силах заставить дам-патронесс дать мне поручительство.
– С каких это пор вы ждете их разрешения? Я был так разочарован! Сидел, как на иголках, гадая, в каком обличье вы появитесь! Мое любимое, по крайней мере, до сих пор – горничная из Ланкашира.
Этот костюм больше всего любила и сама Софи. Предполагалось, что ее вторжения на балы и приемы с целью собрать сплетни для Фокса должны были оставаться в глубочайшей тайне. Однако Софи, одна из Нуаро, прекрасно умела привлекать к себе внимание, а если требовалось, так и делаться невидимой.
Но он ее заметил. Должно быть, имел необычайно острое зрение, возмещавшее прискорбный недостаток мозгов.
Софи отнесла тарелку к столу и села рядом с сестрой.
– Как жаль, что я испортила вам все веселье, – обронила она.
– Ничего страшного, – любезно ответил граф. – Я все-таки нашел себе занятие.
– Да, очевидно, – согласился Кливдон, оглядывая гостя. – Но вы ведь никогда не встаете так рано. Вероятно, вы заехали к нам, возвращаясь с вечеринки.
Как и большинство ему подобных, лорд Лонгмор редко вставал до полудня. И сейчас его растрепанные черные волосы, обвисший галстук и помятые брюки свидетельствовали о том, что он еще не ложился, а если и ложился, то не в свою постель.
И тут воображение Софи не на шутку разыгралось – она отчетливо увидела обнаженного графа на простынях и… Нет-нет, она никогда не видела его голым, и лучше не видеть, но зато созерцала статуи, картины, а также, много лет назад достоинства некоторых хвастливых парижских мальчишек.
Софи решительно отбросила все неуместные мысли и воспоминания. Когда-нибудь она выйдет замуж за респектабельного мужчину, а этот Лонгмор… Ох, он редкостный болван, который постоянно путается у всех под ногами! К тому же он оказался старшим сыном женщины, желавшей уничтожить сестер Нуаро. Только идиотка могла бы связаться с таким!
Софи еще раз оглядела графа. Покрой его одежды был безупречен – прекрасно обрисовывались широкие плечи, узкие бедра и длинные ноги.
Снова выбросив из головы неуместные мысли, Софи напомнила себе, что одежда – ее профессия. И теперь стала рассматривать костюм графа лишь с профессиональной точки зрения. Она уже знала, что он, как правило, начинал свой вечер безупречно одетый – об этом заботился его камердинер Олни. Но Лонгмор не всегда вел себя безупречно, а Олни не мог присматривать за хозяином после его ухода из дома. И судя по виду графа, многое случилось с ним после того, как он покинул своего камердинера.
– Вы всегда отличались острым умом, – с поклоном ответил Лонгмор. – И вы верно предположили – я и впрямь кое-где побывал. Нужно было как-то изгнать из памяти унылые часы в «Олмаке»!
– Знаю, что вы не любите подобные собрания, – сочувственно заметил Кливдон. – Можно предположить, что вас туда заманила женщина.
– Моя сестра, – пояснил Лонгмор. – Она совершенно не разбирается в мужчинах. Мои родители постоянно на это жалуются. Даже я заметил, какие они жалкие типы. Я имею в виду ее поклонников. Свора распутников и банкротов. Я с угрожающим видом торчал рядом с Кларой, пытаясь их отпугнуть.
Софи легко могла это представить. Только он один мог своим видом вызывать озноб страха у всех окружающих, особенно когда смотрел на мир чуть прикрытыми глазами; в такие моменты граф напоминал огромную хищную птицу.
– Вы поступили как настоящий брат, – заметил герцог.
– Этот кретин Аддерли недавно пытался ухаживать за ней, – проворчал Лонгмор. Налив себе кофе, он уселся рядом с Кливдоном, напротив Марселины. – Она считает его очаровательным. А он, похоже, очарован ее приданым.
– Говорят, он бежал от вас как от чумы, – улыбнулся герцог.
– Мне не понравилась его ухмылка, – пояснил Лонгмор. – Вряд ли ему вообще нравится Клара. Мои родители его терпеть не могут. – Гарри указал кофейной чашкой на газету. – Едва ли они одобрят последнюю выходку Шеридана.
Кливдон молча кивнул, а Лонгмор, искоса взглянул на Софи и проговорил:
– Полагаю, вы вряд ли имеете к этому какое-то отношение, мисс Нуаро.
– Если бы имела, потребовала бы лучшего шампанского герцога и выпила бы за успех предприятия! Жаль, что не я устроила столь идеальный побег.
Все три сестры Нуаро были талантливыми модистками, но у каждой из них имелось и какое-то особое умение. Темноволосая Марселина, старшая из них, была еще и одаренной художницей. Рыжеволосая Леони, самая младшая, считалась финансовым гением. А блондинка Софи могла смягчить даже каменное сердце и вытащить деньги из крепко сжатых кулаков. Сестры часто повторяли, что Софи способна продать песок бедуинам.
Но сейчас ей даже не верилось, что это она сумела устроить скандал, который отвлечет крохотный умишко общества от Марселины? Как бы Софи ни любила старшую сестру, как бы ни была счастлива, что та вышла замуж за обожавшего ее мужчину, но так и не оправилась от крушения их общего мира, всегда вращавшегося вокруг семейного предприятия трех сестер. И не была уверена, что Марселина с мужем действительно понимали, какие проблемы для «Мэзон Нуар» вызвала их недавняя свадьба и в какой опасности оказалось их предприятие. Впрочем, они – новобрачные, а любовь туманит разум даже больше, чем похоть. И вообще, наверное, не стоило омрачить счастье влюбленных их с Леони тревогами.
– А может, воспользуешься тем, что обществу не до нас, и вернешься к работе? – все же спросила Софи у старшей сестры.
– Я должна вернуться к работе в любом случае, – заявила Марселина. – Дорогая сестра, только не уходи. Тетушки спустятся вниз через час или около того.
– Тетушки? – удивился Лонгмор. – Они еще здесь?
Кливдон-Хаус был достаточно велик, так что тетушки герцога, приезжавшие в Лондон на короткое время и не желавшие открывать свои городские дома, останавливались не в отеле, а у племянника. А недавно они примчались к нему, чтобы воспрепятствовать свадьбе, которая, как они заявляли, станет совершенно шокирующим мезальянсом. Но ни одной знатной даме, даже королеве, было не под силу тягаться с сестрами Нуаро и их секретным оружием – шестилетней дочерью Марселины Люси Корделией. Поэтому уже через несколько часов тетушки выбросили белый флаг и теперь искали способ сделать Марселину респектабельной; они искренне верили, что смогут представить ее королеве. Но Софи отнюдь не была уверена, что это поможет «Мэзон Нуар», – напротив, подозревала, что это лишь подольет масла в огонь ненависти леди Уорфорд.
