Элоиза Джеймс - Поцелуй герцога
Джорджиана даже не улыбнулась, и Оливия продолжала:
— Лично мне нравятся вдовы. У них всегда столько историй, например, о лорде Меттерснатче, который заплатил семь гиней, чтобы его высекли.
Джорджиана нахмурилась.
— Знаю, знаю! — не дала ей заговорить Оливия. — Это вульгарно. Но мне все равно понравился рассказ про костюм кормилицы. Радуйся, что не оказалась на моем месте. Кантервик весь вечер расхаживал по залу и таскал за собой меня с Рупертом. Все перед нами расстилались, хихикали у меня за спиной и спешили сообщить другим, какой счастливец мой глупый жених, потому что у него есть я.
Между собой Оливия и Джорджиана обычно называли Руперта Форреста Г. Блейкмора, маркиза Монтсуррея, будущего герцога Кантервика, глупым женихом. Иногда он же был глупым мужем и безмозглым суженым на итальянском и французском языках, которыми девушки свободно владели.
— Чтобы необратимо испортить вечер, не хватило только непорядка в одежде, — продолжала Оливия. — Если бы кто-нибудь наступил на шлейф моего платья и оторвал его, предоставив всему свету любоваться моим задом, я чувствовала бы себя по-настоящему униженной. Но так скучно мне бы уж точно не было.
Джорджиана не ответила, лишь запрокинула голову и уставилась в потолок. Вид у нее был несчастный.
— Не надо огорчаться. — Оливия попыталась придать голосу бодрости. — Глупый жених танцевал с нами обеими. Слава Богу, ему достаточно лет, чтобы посещать балы.
— Он считал шаги вслух, — заметила Джорджиана. — И сказал, что в платье я похожа на пухлое облако.
— Тебя ведь уже не должно удивлять, что Руперт не в состоянии поддержать светскую беседу. Если кто-то и похож на пухлое облако, то только я, ты же была похожа на весталку. А это куда благороднее облака.
— Благородство никому не нужно, — возразила сестра Оливии, отворачиваясь. Ее глаза были полны слез.
— Ах, Джорджи! — Оливия снова обняла сестру. — Прошу, не плачь. Я вот-вот стану герцогиней и тогда принесу тебе приданое и закажу такие красивые наряды, что тобой будет восхищаться весь Лондон.
— Это мой пятый сезон, Оливия. Тебе не понять, как это ужасно, ведь ты никогда не выходила в свет ради поисков мужа. Сегодня ни один джентльмен не обратил на меня внимания, как, впрочем, и в последние пять лет.
— Это все из-за платья и приданого. Мы обе были похожи на привидения, только не прозрачные. Ты, конечно же, была стройным привидением, а я более плотным.
На Оливии и Джорджиане были похожие платья из тонкого белого шелка с лентами на груди, украшенными мелким жемчугом и кистями. Такие же ленты украшали платья с боков и сзади, волнуясь от малейшего ветерка. В альбоме выкроек мадам Уэллбрук этот наряд выглядел изысканно.
Им пришлось усвоить тяжелый урок. Трепещущие ленточки могли красиво выглядеть на платье худой дамы с картинки, но в реальности они не были так уж хороши.
— Я видела, как ты танцевала, — продолжала Оливия. — Ты была похожа на веселое майское деревце с развевающимися лентами. У тебя и кудряшки подпрыгивали.
— Это не имеет значения, — отрезала Джорджиана, смахнув слезу. — Все из-за нашего воспитания, Оливия. Ни один мужчина не захочет жениться на чопорной девице, которая ведет себя как девяностопятилетняя вдова. А я просто не могу вести себя иначе. — Джорджиана судорожно разрыдалась. — Не верю, чтобы кто-то мог хихикать за твоей спиной, если только от зависти. Я же для них как овсянка. Я вижу, как их взгляд тускнеет всякий раз, когда им приходится танцевать со мной.
В глубине души Оливия понимала, что во многом виновато обучение. Однако она крепче обняла сестру и продолжала:
— Джорджиана, у тебя прекрасная фигура, ты очень мила, а то, что ты умеешь накрыть стол на сто человек, не имеет никакого значения. Брак — это соглашение, и все дело в деньгах. У женщины должно быть приданое, иначе никакой мужчина не женится на ней.
Джорджиана шмыгнула носом, давая понять, как она расстроена, потому что обычно ни за что бы не снизошла до столь низменного поступка.
— Я не могу без зависти смотреть на твою талию, — добавила Оливия. — Я похожа на маслобойку, а ты настолько изящна, что могла бы устоять на острие булавки, как ангел.
Большинство молодых девушек, готовых к замужеству, в том числе и Джорджиана, действительно были необычайно стройны. Они порхали из комнаты в комнату, окутанные прозрачным шелком.
Оливия была совершенно на них не похожа. И в этом крылась печальная истина, червоточина в самой сердцевине цветка и постоянная причина печали миссис Литтон. Она считала, что вульгарные шутки Оливии и ее любовь к хлебу с маслом происходят из одних и тех же недостатков характера. Оливия не спорила.
— Ты совсем не похожа на маслобойку, — возразила сестра и вытерла слезы.
— Я слышала кое-что интересное, — воскликнула Оливия. — Кажется, герцог Сконс собрался жениться. Думаю, ему нужен наследник. Ты только представь, Джорджи. Ты могла бы стать невесткой одного из самых чопорных и накрахмаленных существ. Как думаешь, герцогиня читает вслух за столом свое заплесневелое «Зеркало»? Она тебя сразу полюбит. Наверное, ты единственная женщина в целой стране, которую она могла бы полюбить.
— Вдовам я всегда нравлюсь. — Джорджиана снова шмыгнула носом. — Но это не значит, что герцог взглянет в мою сторону. И вообще я думала, Сконс женат.
— Если бы герцогиня одобряла двоеженство, то так бы и написала в своем «Зеркале», а раз этого нет, значит, ему нужна вторая жена. Есть и еще одна, не такая радостная новость. Маме рассказали про салатную диету, и она настаивает, чтобы я ее немедленно попробовала.
— Салатная диета?
— С восьми часов утра до восьми вечера надо есть только зеленый салат.
— Но это же нелепо. Если ты хочешь похудеть, то должна перестать покупать пирожки с мясом, а маме говорить, будто покупаешь ленты. Хотя, честно говоря, Оливия, мне кажется, ты должна есть все, что пожелаешь. Я ужасно хочу выйти замуж, но даже у меня мысль о Руперте вызывает желание съесть пирожок.
— Не меньше четырех, — поправила Оливия.
— К тому же даже если ты будешь есть салат и похудеешь, это ничего не изменит. У Руперта нет другого выбора, кроме как жениться на тебе. Если бы у тебя вдруг появились кроличьи уши, ему все равно пришлось бы жениться. А на мне никто не захочет жениться, несмотря на тонкую талию. Нужны деньги, чтобы их подкупить. — Голос Джорджианы снова дрогнул.
— Они все просто пустоголовые шуты. — Оливия крепче прижала к себе сестру. — Они тебя не заметили, но как только Руперт даст тебе приданое, все изменится.
— К тому моменту мне будет уже сорок восемь лет.
