Диана Гэблдон - Путешественница Книга 1. Лабиринты судьбы
Джейми скривился, бросив взгляд на свою раненую ногу, замотанную в обрывки килта.
Дункан Макдональд отвернулся от окна и с угрюмой улыбкой покачал головой. В жидком свете были отчетливо видны глубоко избороздившие его осунувшееся от усталости лицо морщины.
— Нет, лучше затаиться, — сказал он. — Начать с того, что англичане здесь кишмя кишат, что твои вши, — их из окна видно. Ни одному человеку не уйти целым с Друмосских болот.
— Даже бежавшим вчера с поля боя далеко не уйти, — тихо вставил Маккиннон. — Вы разве не слышали, как ночью прошли форсированным маршем английские войска? Думаете, им трудно будет настигнуть разношерстную компанию беглецов?
Все они знали ответ слишком хорошо. Многие из горцев, ослабевших от холода, изнеможения и голода, еще до сражения едва держались на ногах.
Джейми отвернулся к стене, уповая на то, что его люди покинули поле достаточно рано и ушли на приличное расстояние. Лаллиброх находился на отшибе, в стороне от Куллодена, и у них есть надежда спастись. Другое дело, что, как говорила ему Клэр, войска Камберленда, побуждаемые жаждой мести, беспощадно разорят всю горную Шотландию.
На сей раз мысль о Клэр вызвала лишь волну ужасной тоски. Господи, если бы она оказалась здесь, прикасалась к нему, лечила его раны и баюкала его голову у себя на коленях! Но она ушла — ушла от него на двести лет в будущее, — и слава богу, что так! Слезы медленно потекли из–под его закрытых век, и Джейми, несмотря на боль, перекатился на бок, чтобы скрыть их от других.
«Господи, только бы с ней все было хорошо, — взмолился он. — С ней и ребенком».
После полудня из незастекленных окон неожиданно потянуло дымом. Запах был острее и гуще, чем пороховая гарь, с ощутимым, пугающим душком того, что слишком уж напоминало поджаривающееся мясо.
— Они сжигают мертвых, — сказал Макдональд.
За все то время, что они находились в доме, он почти не сдвинулся со своего места у окна. Он и сам походил на мертвеца с этими слипшимися от грязи угольно–черными волосами и бледным, исхудавшим лицом.
То и дело над вересковым болотом разносился треск ружейных выстрелов. То были выстрелы милосердия — английские офицеры сострадательно добивали облаченных в тартаны бедолаг, прежде чем взгромоздить каждого из них на погребальный костер вместе с его более удачливыми, погибшими сразу товарищами. Когда Джейми поднял голову, Дункан Макдональд по–прежнему сидел у окна, но глаза его были закрыты.
Эван Камерон рядом с ним перекрестился.
— Да обретем мы столько же милости, — прошептал он.
Так оно и вышло: после полудня следующего дня у порога сельского дома затопали сапоги, и дверь распахнулась на беззвучных кожаных петлях.
— Господи!
Это приглушенное восклицание вырвалось у англичанина при виде того, что обнаружилось внутри. Сквозняк от двери зашевелил застоявшийся воздух над грязными, покрытыми пятнами крови телами людей, лежавших вповалку или сидевших на утоптанном земляном полу.
О вооруженном сопротивлении речи не шло: в нем не было смысла, да и сил на это ни у кого не осталось. Якобиты оставались, где были, предоставив определить свою судьбу появившемуся на пороге щеголеватому английскому майору в мундире с иголочки и до блеска начищенных сапогах.
Он замешкался, обвел взглядом помещение и шагнул внутрь. Следом за ним без промедления вошел его лейтенант.
— Я лорд Мелтон, — представился майор, оглядываясь по сторонам, как будто ища взглядом предводителя этих людей, к которому полагалось обратиться.
Встретив его взгляд, Дункан Макдональд встал и наклонил голову.
— Дункан Макдональд, из долины Ричи. А остальные… — он махнул рукой, — остатки армии его величества короля Якова.
— Так я и думал, — сухо промолвил англичанин.
Он был молод, лет тридцати с небольшим, но держался с уверенностью опытного солдата. Обведя пристальным взглядом находившихся в помещении людей, майор полез в карман и достал сложенный листок бумаги.
— Это приказ его светлости герцога Камберлендского, наделяющий меня полномочиями предавать смертной казни любого, кто окажется участником только что произошедшего изменнического восстания. — Он снова обвел взглядом помещение. — Есть здесь кто–нибудь, кто заявит о своей непричастности к измене?
Со стороны шотландцев послышался самый слабый смех. О какой непричастности могла идти речь, когда их всех обличали кровь и въевшаяся в лица пороховая гарь рокового для них сражения?
— Нет, мой лорд, — ответил Макдональд с едва заметной улыбкой на губах. — Здесь все изменники. Стало быть, нас всех повесят?
Мелтон слегка скривился, но на его лицо тут же вернулась маска невозмутимости. Он был строен, изящен, почти хрупок, однако держался уверенно и властно.
— Вас расстреляют, — сказал майор. — В вашем распоряжении один час, чтобы приготовиться.
Он помедлил, бросив взгляд на лейтенанта, как будто боялся показаться своему подчиненному излишне великодушным, но продолжил:
— Если кто–то из вас захочет написать что–нибудь — может быть, письмо, — я пришлю сюда своего отрядного писаря.
Мелтон кивнул Макдональду, повернулся на каблуках и вышел.
Это был мрачный час. Несколько человек воспользовались предложением пера и чернил и упорно царапали каракули на бумаге, держа листы, за неимением другой твердой поверхности для письма, на наклонной деревянной трубе. Другие тихо молились или просто сидели в ожидании неизбежного.
Макдональд попросил пощады для Джайлза Макмартина и Фредерика Муррея, сказав, что им всего семнадцать, их нельзя подвергать той же каре, что и старших. В этой просьбе ему было отказано, и юноши сели рядом, взявшись за руки и отвернув к стене побледневшие лица.
Глядя на них, да и на других тоже, верных друзей и отважных солдат, Джейми ощущал щемящую печаль, но по поводу собственной участи чувствовал лишь облегчение. Ему больше не о чем беспокоиться, больше нечего делать. Он сделал все, что мог, для своих людей, своей жены, своего еще не рожденного ребенка. Пусть же теперь придет конец его телесным страданиям и он упокоится с миром.
Скорее для формы, а не потому, что он испытывал нужду в этом, он закрыл глаза и начал, как всегда по–французски, читать покаянную молитву. «Mon Dieu, je regrette…» Но он не испытывал раскаяния, да и поздно было о чем–либо сожалеть.
Его мучил вопрос, произойдет ли его встреча с Клэр сразу после смерти, или ему, как и ожидалось, придется принять в наказание некоторое время разлуки. В любом случае он увидит ее снова; за это убеждение Джейми цеплялся гораздо крепче, чем за догматы церкви. Бог подарил ему Клэр, Он ее ему и вернет.
