Мейр Ансворт - Вихрь любви
Нона остановилась на пороге. Вчерашние грозовые облака пролились вечерним ливнем. Удастся ли ей еще раз увидеть Сэмми, если она осторожно проберется на кукурузное поле?
Письмо вселило в нее чувство определенности. На этот раз она уезжает, может быть, навсегда.
Дойдя до кукурузного поля, она крадучись пошла вдоль изгороди, за которой исчез Сэмми. Но, несмотря на неоднократный зов, зайчонок не появился. Оставаться здесь незамеченной было трудно — за изгородью женщины подбирали в жнивье початки.
Какое-то время она сидела в поле, наслаждаясь запахом клевера и жимолости. Вдали возвышался Крейглас. А не вернуться ли ей обратно другим путем, чтобы хоть издали в последний раз взглянуть на Пенгорран? Правда, есть риск встретить Мэттью Риса, по владениям которого проходит эта дорожка.
Так и произошло. Они столкнулись лицом к лицу внезапно. Она шла вдоль высокой изгороди из жимолости, которую подрезал Мэттью. С ножницами в руке, он воскликнул:
— Нона!
Она остановилась как вкопанная.
— Я слышал, будто ты уехала! Где ты была? Я хотел увидеться с тобой, но потом решил, что это еще больше разозлит твоего отца и тебе станет только хуже. Как я рад увидеть тебя. Не меня ли ты ищешь?
Нона покачала головой, пытаясь разобраться в своих чувствах, к которым, как ни странно, страх не имел никакого отношения.
— Я действительно уезжала, и завтра снова уеду. Только не говори никому об этом! — Она с опаской взглянула в сторону Пенгоррана.
— Ты уедешь навсегда? — спросил он.
— Наверное, да.
— Ты простила меня? За ту ночь… Я потом волновался, не покалечил ли тебя отец. Но я ничего не мог поделать, ведь у него было ружье!
— А тебя-то он не покалечил?
Мэттью пожал плечами:
— Царапина… пустяки…
Казалось, все это произошло давным-давно, когда она была совершенно иным человеком. Теперь она не боялась Мэттью. Возможно, эти изменения произошли в ней под действием благоразумных предупреждений Ханны. Больше на нее не действовала его притягательность, не завораживали выразительно-голубые глаза.
— Ты бежишь от отца? А ты знаешь, он вырыл глубокую канаву, хотя моя скотина больше не забредает на его поля? Тем не менее он грозится пристрелить меня. Я не понимаю, да и никогда не понимал причин такой ко мне ненависти. Знаю, что ему не нравились наши встречи, но… — Мэттью задумчиво щелкнул прутиком по изгороди. — Недавно на несколько дней ко мне приезжал отец. Я все рассказал ему. Он явно смутился. Думаю, дело тут вовсе не в заблудшей скотине. Отец сказал, что Рисы и Талларны — враги: Больше мне ничего не удалось у него выудить. Забудь, сказал он мне. Но твой отец, похоже, ничего не забывает! Не знаешь, в чем дело?
— Ханна что-то знает, но не говорит! — ответила Нона.
— Должно быть, ты, Нона, похожа на свою мать. Отец говорил, она была очень красивая. Наверное, твой отец сходил с ума от горя, когда она убежала из дома.
— Убежала из дома? — удивилась Нона. — Никуда она не убегала! Я гостила у бабушки, а когда вернулась обратно, Ханна сказала, что мама умерла! Куда это она убежала?
Мэттью задумался.
— Я уверен, отец сказал именно так! Однажды вечером он сидел у камина и рассказывал о твоей маме. Я уверен, он сказал: «Она ушла… и, наверное, умерла».
Нона стряхнула с юбки мох.
— Наверняка он ошибся! Мне бы сказали…
Ее удивило, что Мэттью при расставании опечалился. Как ни странно, но ей тоже стало грустно. Повинуясь порыву, она обняла его за шею, крепко поцеловала и, пока он не пришел в себя от удивления, быстро пробежала вдоль изгороди и скрылась из вида.
Интересно, думала она, не стали бы их отношения более близкими, останься она в Пенгорране? Но первое увлечение прошло, а с этой землей ее связывают более глубокие корни!
Увидев Пенгорран, она сразу забыла о Мэттью. Длинный, низкий, большой, удобный дом в усадьбе, прилепившейся к подножию Крейгласа, выглядел одиноким и покинутым. Над ним, как часовые, стояли стройные ели. В ее сердце навсегда останется шепот ветра в их ветвях, журчание ручья да жалобное блеяние овец. Стараясь запечатлеть в памяти знакомую с детства картину, Нона закрыла глаза. Долго, долго будет она со слезами на глазах вспоминать родной Пенгорран…
Джулиан появился в коттедже, когда Нона взбивала яйца для яичницы с беконом. Он положил на диван множество больших свертков и снял с руки кремовый шелковый костюм.
— Где вы его взяли? — удивилась она. — Это же новый костюм, который мне сшила Ханна!
— Она заметила меня, когда я спускался от коттеджа. Внизу она уже ждала меня с этим костюмом. Мы спрятали его в папоротнике, и на обратной дороге я захватил его!
Нона вылила яйца на сковороду и поставила ее в печь.
— Я очень рада! — Девушка с удовольствием провела рукой по мягкому шелку. — Завтра как раз я его и надену! Как Ханна? Что с отцом?
— Ханна очень обрадовалась, что вы уезжаете. Она желает вам счастья и шлет привет.
— А отец?
— Ханна говорит, он очень устал… вымотался, но жить с ним стало легче, так что вам не о чем волноваться. Я обещал написать ей, когда мы доберемся до Лондона. Странно, но у меня сложилось впечатление, будто она что-то хочет сказать мне, но не решается…
Нона бросила на него быстрый взгляд:
— Мэттью сегодня сказал…
— Мэттью? Сегодня? Он был здесь?
— Нет, я встретила его случайно… я выходила. Хотела найти Сэмми и в последний раз взглянуть на Пенгорран… Там я и встретила его.
— Вы договаривались о встрече? — резко спросил Джулиан.
— Нет, что вы! Он подрезал изгородь недалеко от реки.
— Очень неразумно вам разгуливать вот так! Ведь все считают, что вы уехали!
— Я была осторожна.
Джулиан нахмурился:
— Этот… Мэттью… Разумно ли было говорить с ним?
— Джулиан! Вы несправедливы! Я же случайно столкнулась с ним! Мне было не избежать разговора. Да и к чему избегать? Нас никто не видел. Я с ним попрощалась.
Вспомнив прощальный поцелуй, Нона покраснела.
Джулиан повернулся к окну.
— Вы любите его? — не оборачиваясь к ней, медленно произнес он.
Ее первым побуждением было ответить: «Нет». Потом она вспомнила, что почувствовала при встрече с Мэттью сегодня. Может быть, это другая любовь, менее бурная, чем раньше? Она не была уверена в своих чувствах, и вопрос Джулиана смутил ее.
— Сложно сказать, — произнесла она задумчиво.
Джулиан пристально посмотрел на нее и вздохнул:
— Бедная Нона! Я не имею права мучить вас. Я не хочу, чтобы вы были несчастливы, забирая вас из жизни, к которой вы привыкли. Теперь у вас все будет иначе.
