Диана Хэгер - Рубин Рафаэля
Однако блаженная расслабленность быстро сменилась острым чувством вины и сожалением. Он молча встал, по скрипучему деревянному полу двинулся к единственному стулу, на который бросил одежду, и стал одеваться. Девушка тоже поднялась и без единого слова облачилась в свой фривольный наряд. Потом взяла монеты и засунула их поглубже в низко вырезанный голубой лиф. Рафаэль машинально поцеловал ее в щеку и слабо улыбнулся.
– Мы скоро увидимся? – спросила она.
– Кажется, нет.
Она внимательно на него посмотрела и улыбнулась.
– Вы влюблены?
– Боюсь, все не так романтично, как может показаться. Работа – это единственная дама моего сердца, – улыбнулся он. – И сейчас она требует так много внимания, что у меня просто не остается времени на развлечения.
– Но вы же забыли об этом сегодня!
– Да, и дорого заплачу за свою забывчивость завтра, когда мне нужно будет оказаться сразу в нескольких местах одновременно.
Она громко и неприятно рассмеялась, и он обратил внимание на широкую щель между ее передними зубами. Странно, но раньше он ее не замечал. Обычно его цепкий взгляд художника не пропускал таких мелочей.
– Если передумаете, синьор Рафаэль, я не стану поднимать для вас цену, как бы ни росла ваша слава. С вами всегда приятно иметь дело, особенно в постели!
Он открыл дверь и с ухмылкой обернулся к ней на прощание.
– Я запомню, – сказал он. Разумеется, он не собирался прибегать к ее услугам. Почему-то он ясно понимал, что теперь долго не захочет ни этой женщины, ни этого места.
Он вернулся домой на рассвете, когда солнце только показалось над горизонтом, озарив небо всполохами робкого розового света. Здания по Виа деи Коронари в этом освещении приобрели романтический вид. Джулио уже не спал. Погруженный в глубокую задумчивость, он сидел на кухне возле закопченного очага, в котором на черном крюке висел горячий чайник. Перед ним на столе стоял нетронутый простой завтрак. Из окон, выходивших на улицу, доносились птичьи голоса и цокот копыт первых лошадей. Рафаэль похлопал Джулио по плечу и рухнул на стул, стоявший напротив молодого человека.
– Слишком рано, Елены еще нет. Но она скоро будет.
– Мне не спалось, поэтому я сам приготовил себе поесть. Надеюсь, вы не против?
– Мой дом – твой дом, дорогой. Ты можешь делать здесь все, что пожелаешь.
Джулио улыбнулся и откусил кусочек хлеба. Они замолчали.
– Значит, вы закончили вчера наброски с этой девушки?
– Да, и крайне доволен тем, что получилось. Но мне бы очень пригодилось твое мнение о том, как разместить остальные фигуры.
– Как обошлась с вами удача нынешней ночью? Эта красотка, дочь пекаря, была к вам так же благосклонна, как и днем?
Рафаэль легко шлепнул Джулио по затылку и улыбнулся. Он очень устал, и ему отчаянно хотелось вымыться.
– Ты прекрасно знаешь, что я весь вечер пил и гулял с Джованни и Джанфранческо. Попробуй как-нибудь, тебе тоже понравится.
Джулио опустил взгляд в свою кружку с домашним вином.
– Такая жизнь не для меня.
– Мужчина есть мужчина, Джулио. Может, если ты попробуешь…
– Я уже пробовал.
Они отвернулись друг от друга. Невысказанные мысли, казалось, растворились в густом розовом свете, струившемся сквозь три кухонных окна. Рафаэль всегда считал, что мужчина должен желать женщину, иначе он не мужчина. Если юноша не стремится обладать женщиной, неизбежно возникает мысль о мужеложстве. Рафаэлю не приходило в голову, что плотский голод может не возникать по другим причинам.
С легким скрипом отворилась тяжелая кухонная дверь, и на порог шагнула молодая женщина с плетеной корзиной, полной хлеба, сыра и рыбы. Вместе с ней в дом ворвался целый букет различных запахов.
– Здравствуйте, синьор Санти, – медленно произнесла она, опуская корзину и снимая плащ.
Елене ди Франческо-Гвацци было почти двадцать, но маленькое пухлое тело, светло-серые глаза и веснушки на переносице делали ее гораздо моложе. Прямые светлые волосы были убраны под простую шапочку, а на лице то и дело вспыхивала стеснительная, робкая улыбка. Когда она повернулась к Джулио, чтобы поздороваться, тот вежливо встал из-за стола.
– Елена, это мой помощник, очень талантливый и блестящий молодой человек по имени Джулио Романо. Придет день, и его искусство превзойдет мое. Какое-то время он поживет у меня. Обращайся с ним так же, как со мной.
Она кивнула и снова улыбнулась.
– Рада познакомиться с вами, синьор Романо. Я с радостью буду исполнять ваши просьбы.
– Я ничем вас не обеспокою, – нервно ответил юноша. – Я сам прекрасно о себе позабочусь.
– Я прихожу сюда каждое утро не из-за беспокойства. Благодаря синьору Рафаэлю моя семья живет в достатке, несмотря на крайние обстоятельства. И я почту за честь позаботиться не только о нем, но и о его помощнике.
Рафаэль подумал, что у Елены доброе и заботливое сердце, ему было приятно убедиться по выражению лица Джулио, что тот согласился принять заботу девушки. Рафаэль восхищался ее способностью успокаивать и ободрять любого человека, охваченного смущением, даже такого, как неопытный Джулио, который совершенно не знал, как себя вести с женщинами. Хорошо, что она здесь и поможет юноше освоиться. Это даже пойдет на пользу его работе в мастерской.
– Елена, – обратился к ней Рафаэль, нарушая молчаливый обмен взглядами, – мне ужасно хочется помыться. Ты не нагреешь мне воды? И позови Людовико, он наверху. Мне понадобится чистая одежда.
– Сию минуту, синьор. – Она повернулась и подхватила огромный медный котел. Потом, будто вспомнив что-то, обернулась: – Я рада, что вы поживете здесь, синьор Романо. Синьору будет веселее в приятной компании. Здесь уже давно никто не появлялся.
Рафаэль был потрясен. Он понимал, что заслужил этот скрытый упрек. Он задержался на одно мгновение, чтобы бросить на нее выразительный взгляд, потом быстро вышел из кухни.
8
Наступила суббота, и Рафаэль не находил себе места. Уделив слишком много времени выбору наряда, в котором вновь предстанет перед Маргаритой, он опоздал на обед. Простота могла ее насторожить, вычурность – оттолкнуть. Он снова чувствовал себя неуверенным юнцом и едва владел собой, еще не переступив порог обеденной залы, которую украшала его роскошная фреска «Триумф Галатеи», соседствовавшая с огромным «Полифемом» работы Себастьяно.
Рафаэль остановился на неброской тунике из серой парчи, красной шелковой рубахе и красных же штанах. Он легко смешался с толпой приглашенных и проследовал за слугой на свое место. Во главе стола, уставленного серебряной посудой, на большом резном троне, драпированном пурпуром, восседал папа Лев. Рядом с ним сидели его кузен, кардинал Джулио деи Медичи, и его брат, герцог Джулиано. Вокруг них порхали, трепеща, как листья на ветру, испанские прелаты. Рафаэль вежливо поговорил с фавориткой герцога, возле которой его усадили, но мысли мастера ни на секунду не оставляли мастерской и Маргариты Луги.
