Джоржетт Хейер - Переполох в Бате
Он не мог не рассмеяться.
— Да уж, я думаю…
— Видите ли, — объяснила Фанни, — в ее распоряжении всегда было столько прислуги, что она никогда не была вынуждена уделять слишком много времени вопросам ведения хозяйства. Но, надеюсь, у вас хорошая экономка?
— Конечно! Я вовсе не имел в виду, что ей самой придется подметать пол, готовить обед или даже говорить горничным, что им делать. Моя мать привыкла сама распоряжаться в доме, но с тех пор как она живет в Бате, экономка миссис Харбери занимается всеми делами, и так может продолжаться и дальше, если Серена захочет этого.
— Думаю, что захочет, — сказала Фанни, прекрасно помня, как мало Серена занималась хозяйственными делами в Доуэр-хаусе. Она задумчиво добавила: — Я уверена, что Серена за всю свою жизнь ни разу не ухаживала за лошадью, не чистила стойла, но в конюшне она управилась бы намного лучше, чем в доме!
Эти слова заставили майора вспомнить и другие свои сомнения. Он с тревогой взглянул на свою очаровательную собеседницу:
— Ее любовь к охоте!.. Сможет ли она от этого отказаться? Даже если бы я мог позволить ей рисковать свернуть себе шею, дом мой находится в Кенте, а охота там неважная — мне кажется, что она назовет те места скучными и неинтересными. У меня есть, конечно, несколько свор гончих, но сам я никогда особенно не увлекался подобным спортом. Как-то раз она говорила мне, что, по ее мнению, ничто не может сравниться с местностью Коттесмора.
— Ну, это можно будет устроить. Вы могли бы снять охотничий домик в Шире или же…
— Вот это я мог бы сделать, но содержать целую дюжину гончих или конюшню верховых лошадей мне не по средствам!
— Но ведь у Серены есть огромное состояние!
Киркби вскочил и снова начал метаться по комнате.
— Да! И я не знаю… Но так уже решила судьба! Как бы я желал, чтобы все было иначе! Вы поймете меня, леди Спенборо, если я скажу, что предпочел бы, чтобы она была без единого пенни…
— Я понимаю вас, — сказала Фанни ласково. — Такие чувства не могут не делать вам чести, но, поверьте, было бы крайне неправильно и весьма неразумно принимать такие соображения в расчет, когда на карту поставлено… возможно, и ее и ваше счастье!
Киркби быстро подошел и поднес ее белую нежную руку к губам.
— У меня нет слов, чтобы отблагодарить вас! Если только вы даете свое согласие, все остальное мне безразлично. Вы знаете Серену! Вы любите ее! Вы говорите мне, чтобы я не отступал…
— О да, но ведь я не опекун, вы же понимаете! Она сама себе хозяйка! По крайней мере… — Фанни замолчала на полуслове, когда внезапная мысль пришла ей в голову. — Я совсем забыла! О Боже!
— Она под чьей-то опекой? Есть кто-то, с кем мне следует переговорить прежде, чем объясниться с ней?
— Нет, нет! Только состояние ее… его использование ограничено некоторыми условиями, и, возможно… Но мне не следует говорить о ее делах.
Гектор слегка сжал ей руку.
— И не надо! Надеюсь, состояние ее связано с такими условиями, что я не смогу добраться до него, даже если захочу! Но я должен идти. Если бы я мог выразить вам мою благодарность за вашу доброту, за понимание! — Он лукаво улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. — Слово «вдовствующая» уже никогда больше не будет пугать меня.
Фанни рассмеялась и покраснела. Он снова поцеловал ее пальчики и повернулся, чтобы уйти, но тут дверь распахнулась, и Серена в платье для прогулок вошла в комнату.
— Мне показалось, я узнала, чья это модная шляпа лежит на столе прихожей! — заметила она, стаскивая с рук перчатки и отбрасывая их в сторону. — Как вы поживаете, Гектор? — Глаза ее перебегали с него на Фанни, и улыбка в них стала еще задорнее. — А ну-ка, что это за тайные планы вы тут строили, отчего у вас обоих такой виноватый вид?
— Никаких тайных планов, — сказал майор, подходя к ней и помогая снять ротонду. — Застали ли вы свою старую приятельницу — мисс Флор, не так ли? Она была дома? Мне кажется, она должна быть вам крайне благодарна за визит.
— Полагаю, вы придерживаетесь тех же чопорных взглядов, что и Фанни, и так же искренне не одобряете миссис Флор! — воскликнула Серена.
— Признаюсь, что не могу представить ее в роли вашего друга, — ответил он.
— Ерунда! Я застала ее дома и была очень благодарна ей за радушный прием, который она так любезно мне оказала. Должна тебе сказать, Фанни, очень жаль, что мы сейчас не в Лондоне и не можем посмотреть на триумф «этой самой Лэйлхэм»!
— Не хочешь же ты сказать, что она уже нашла блестящую партию для бедной малышки Эмили? — вскричала Фанни.
— Нет, этого она еще не сделала, но, если ей верить, то хоть завтра можно выбирать из целой дюжины подходящих женихов.
— Невозможная женщина! — сказала Фанни. — Мне жаль Эмили.
— Ерунда! Она чувствует себя на седьмом небе, наслаждаясь своим успехом в этом сезоне.
— Но кто эта женщина? — спросил майор.
— Дочь миссис Флор, не столь обворожительная, как ее мамочка, но столь же грозная.
— Она просто мерзкое создание, вечно строит какие то отвратительные планы! — неожиданно резко сказала Фанни и встала. — Простите меня! Мне надо поговорить с Лайбстером. Я забыла сказать ему что-то очень важное. Нет-нет, умоляю тебя, не дергай за шнурок звонка.
— Господи, Фанни, что с тобой такое? — Серена не успела договорить, как дверь за мачехой закрылась.
— Серена!
Девушка повернула голову, удивленная прозвучавшей в голосе майора настойчивостью. Одного взгляда, брошенного на его лицо, было достаточно, чтобы объяснить ей удивительное поведение Фанни. Серена вдруг задохнулась и почувствовала себя до смешного растерявшейся. Он подошел и взял ее руки.
— Это были не тайные планы. Я приходил спросить у леди Спенборо, — ибо она нечто вроде вашего опекуна, — могу ли просить вас выйти за меня замуж.
— О Гектор, как вы могли быть таким дурачком? — сказала Серена голосом, прерывающимся от смеха и слез. — Что же может бедняжка Фанни сказать на все это? Она сказала вам, что дает свое разрешение? Может, я должна спросить у нее, что мне надо ответить?
— Вовсе нет! Но теперь я понимаю, — шесть лет назад я в полной мере не понимал этого, — какая пропасть лежит между нами.
Она быстро освободила руку и прижала пальцы к его губам.
— Не говорите так, я запрещаю вам! Не смейте думать, что вы недостойны меня. Если бы только вы знали… Но вы не знаете, мой бедный Гектор, не знаете… Это я вас недостойна. Вы и понятия не имеете, какой противной я могу быть, какой упрямой, какой своенравной, какой сварливой!
Он схватил ее в объятия, говоря:
