Дениз Домнинг - Весенняя страсть
– Джос! – позвал Гиллиам Фицхенри. – Поедешь с моей леди, составишь ей компанию.
– Я не твоя леди, – предупредила она хриплым голосом.
– Скоро станешь ею. Мы приедем в Эшби и поженимся.
Слова прозвучали так, словно женитьба была делом решенным.
– Ты не сможешь силой заставить меня сделать то, чего я не хочу, – возразила Николь, но зерна страха уже упали ей в душу. Она предала своих крестьян, у людей нет причины поддерживать ее, выступая против Фицхенри.
– Увидим.
Тот, к кому обратился Гиллиам, оказался мальчиком на пони. Он подъехал и остановился рядом с высоким жеребцом. Джос уставился на Николь, глаза на серьезном личике казались старше его самого.
– Так рассматривать человека невежливо, – сурово произнесла девушка.
– Простите, леди Эшби, но я ни разу в жизни не видел женщины в мужском платье. – Мальчик ответил не по-детски спокойным голосом. – Уолтер говорит, что вы убили тех воров. Это правда?
– Да. – К Николь снова вернулась тошнота, и девушка поблагодарила Бога за то, что позыв был не такой сильный, как прежде.
Ее пленитель, отъехав вперед, собирал людей, призывая трогаться в путь. Коротконогая лошадка мальчика рысцой трусила рядом с ее лошадью, парнишка комично подпрыгивал в седле.
– Вы убьете лорда Эшби?
– Он вовсе не лорд Эшби. – Николь сердито посмотрела на мальчика, и у нее вдруг мелькнула мысль, что убивать не такое легкое дело, как ей раньше казалось. – А кто ты такой? Почему ты задаешь подобные вопросы?
– Я Джослин Фрейн, оруженосец лорда Эшби. – Голос звучал так печально, словно быть оруженосцем – жестокое наказание, удел похуже смерти.
– А почему тебе захотелось стать оруженосцем?
Паренек пожал худенькими плечами.
– То, чего я хочу, никого не волнует. Мама говорит, я слишком слабый и маленький, чтобы выдержать тяготы, выпадающие на долю оруженосца. Я скоро умру. – Джослин глубоко вздохнул, брови его горестно приподнялись.
Николь внимательно посмотрела на своего спутника взглядом опытного лекаря. Под алыми пятнами на щеках кожа была бледной, но естественного цвета. Никаких темных кругов под глазами, указывающих на чахотку.
– Ты выглядишь вполне здоровым, – заметила она, помолчав.
– Откуда вы знаете? – негодующе спросил мальчик, глядя на нее в упор. – Меня привезли сюда против моей воли. Я хочу умереть.
– Стало быть, мы оба пленники, да? – спросила она, заметив, что мальчика одолевают те же чувства, что и ее. – Ну что ж, если я сумею освободиться по дороге, можешь поехать со мной.
– А куда мы отправимся? – спросил он, и его карие глаза засветились любопытством.
И в самом деле, куда? Какое бы направление она ни выбрала, везде есть мужчина, караулящий ее, чтобы схватить и забрать в плен. Николь поморщилась, затем пожала плечами.
– Хотела бы я знать.
– Но по крайней мере мы можем поехать вместе, – сказал мальчик, и лицо его немного разгладилось.
– Да, верно, – согласилась она. – Вообще-то ты странный парнишка, Джослин Фрейн, но ты мне нравишься.
Казалось, ее заявление понравилось ему, он улыбнулся. Гиллиам торопил своих людей, поэтому пришлось закончить беседу. Они ехали долго по плохой дороге, на землю вот-вот должна была опуститься ночь.
К концу дня дождь прекратился, но подул сильный ветер. Холодное дыхание зимы ощущалось тем сильнее, чем дальше на север они углублялись. Наконец на небо выплыла луна.
Джослин совершенно вымотался, и Гиллиам, заметив это, взял мальчика к себе на лошадь. Он посадил его так, как недавно сидела Николь. Сама она не могла вспомнить, когда последний раз была столь уставшей и замерзшей. Накидка слабо защищала от пронизывающего ветра. Задрожав, она подумала, как хорошо ей было бы сейчас ехать с Гиллиамом.
Эта неожиданная мысль заставила ее резко выпрямиться в седле. Да что же она за человек, если ее тянет в объятия убийцы отца? Черт побери, Гиллиам с помощью доброты заманил ее в ловушку. Без сомнения, лишь этим можно объяснить, почему он все время спрашивает ее о самочувствии и останавливается по ее малейшей просьбе.
Вцепившись в луку седла, Николь опустила глаза и сидела так, пока ненависть не вернулась к ней. Пусть он думает, что приручил ее. Сейчас они совсем близко от Эшби, на расстоянии броска одного камня. Преданные крестьяне спасут ее от него. Она очень надеялась на это.
Николь вздохнула. Как ей хотелось, чтобы ее надежда не оказалась напрасной. Почему она волнуется? Конечно, ее люди никогда не согласятся, чтобы она против своей воли вышла замуж за убийцу их хозяина. Отца в деревне любили, несмотря на то, что он был ленив и несколько легкомыслен в ведении хозяйства. В память об отце они откажут Гиллиаму.
Группа всадников одолела последний поворот, и возбуждение вытеснило все тревоги и заботы из сердца Николь. Она жадно всматривалась в ночь, стараясь не упустить ни одной мелочи. В свете звезд девушка могла видеть только неясные тени, но зато она слышала шум реки, бегущей вдоль дороги, и шуршание ветра в густом лесу. С каждым вдохом она втягивала знакомый запах дыма из очагов, аромат свежевспаханной плодородной земли и скошенной травы.
Они с шумом преодолели мостик и, так как собиратель пошлины давно отправился спать, беспрепятственно вступили в деревню под дружный лай собак и гогот гусей. Николь удивленно смотрела на аккуратные домики под соломенными крышами на фоне ночного неба. Она хорошо помнила, что в июне Гиллиам сжег здесь все дотла, готовясь к осаде Эшби, и в ноябре рановато было ожидать, что деревня возродится. Как это ее люди умудрились так быстро отстроиться?
Вместо того чтобы ехать к воротам Эшби, Гиллиам направил коня в другую сторону и остановился перед церковью, общей для господ и простолюдинов. Церковь стояла прямо под защитной стеной Эшби, выделяясь в темноте черным квадратом.
Николь улыбнулась, недоверчиво покачав головой. Как глупо с его стороны думать, что он может жениться на ней прямо сейчас. Люди наверняка не захотят вставать среди ночи, да и сам отец Рейнард всегда любил поспать. Ну что ж, пускай попробует. Ему же хуже.
– Теперь все, кроме Альфреда, оставьте лошадей и идите к дому управляющего, – велел Гиллиам. – Уолтер, расскажи Томасу о моих намерениях. Помоги ему поднять всю деревню. Я хочу, чтобы все до одного пришли сюда и стали свидетелями. Даю тебе четверть часа. Если потребуется, разрешаю тебе пригрозить оружием.
– Да, милорд, – ответил Уолтер. Заскрипело седло, зазвенел металл, жеребец, перебирая ногами, громко заржал. Пятеро солдат спешились и напряженной от долгого сидения в седле походкой направились к дому отца Тильды, быстро растворившись в ночной темноте.
