Барбара Картленд - Заговор красавиц
Он помолчал, прежде чем продолжать.
– Вы для меня – как звезда небесная, прекрасная и совершенная в своей красоте, чарующая, манящая… Но достать звезду и сделать ее своей невозможно…
Его слова каким-то болезненным эхом отдавались в сердце Лины. Она вся трепетала, но по-прежнему молчала, и герцог продолжал:
– Когда я строил эту цветочную беседку, я думал о вас. Я хотел привезти вас сюда, чтобы любить вас, чтобы убедить вас, что мы принадлежим друг другу и ничто в мире не имеет значения, кроме нашей любви.
Лина до боли стиснула пальцы. Ее тело сотрясала мелкая дрожь.
– Я был уверен, что сумею уговорить вас, – говорил герцог, – как уговаривал многих женщин, что были у меня прежде. Но я вдруг понял, что вы… вы совсем другая.
– Другая?
– Вы не такая, как те женщины, которых я любил. Они входили в мою жизнь лишь ненадолго.
Герцог небрежно махнул рукой.
– Да, моя дурная репутация вполне заслужена. Но я должен сказать в свое оправдание, что ни разу я не обладал женщиной, которая сама не хотела бы этого.
«Да какая же женщина отказалась бы от любви такого человека, как вы?»– невольно подумалось Лине.
– Сегодня я отправился купить вам подарок, чтобы выразить свою благодарность за любовь, которой, как я думал, вы одарите меня, и увидел эту звезду.
Герцог помолчал и наконец произнес низким взволнованным голосом:
– И я понял, что эта звезда подобна вам и что я не посмею осквернить столь совершенное творение.
Лина затаила дыхание.
– Да, совершенное! – продолжал герцог. – Я никогда не встречал среди женщин совершенства, подобного вам, и ни одна из них до сих пор не тронула моего сердца.
Он издал вздох, похожий на стон, и добавил:
– Я не посмею осквернить вас, не посмею сделать вас несчастной, как других женщин. Я не хотел причинять им боль, но это выходило как-то само собой. Но вам я боли не причиню. Если я увижу вас плачущей, я, наверно, покончу с собой!
Лина не верила своим ушам.
– Вы… вы говорите это мне?
– Поймите, дорогая моя, – отвечал герцог, – я люблю вас настоящей, истинной любовью, и это чувство столь могущественно, столь отлично от всего, что мне доводилось испытывать прежде, что я вижу: это воистину дар божий!
Он протянул руку и бережно взял руку Лины.
– Вот почему, звездочка моя, мы должны проститься друг с другом, и я больше никогда не увижу вас.
– О нет! – вскричала Лина. – Я… я не вынесу этого!
– Это неизбежно, – сказал герцог. – Ведь вы замужем! Я хочу, чтобы вы вернулись в Англию чистой, не запятнанной любовью человека, не способного на серьезное чувство, человека, который может лишь смутить и, быть может, погубить вас.
Голос герцога был таким печальным, таким трогательным, что у Лины на глазах выступили слезы.
Ей пришло в голову, что она могла бы рассказать ему всю правду. Но она знала, что ни к чему хорошему это бы не привело.
Во-первых, это означало нарушить обещание, данное Китти, Китти, которая привезла ее в Париж и потратила на нее столько денег. К тому же, если герцог узнает, что она не замужем, это лишь больше запутает дело.
Если он не захотел обесчестить замужнюю даму, он тем более не посмеет посягнуть на незамужнюю девушку!
Лина не знала, что сказать, и спросила робко, почти по-детски:
– А… а нельзя ли мне будет увидеться с вами еще раз, до того, как я… до того, как я уеду?
– Нет, любовь моя, – ответил герцог. – Я сам уеду завтра утром. Мне будет очень тяжело расстаться с вами, но это необходимо. Если я увижу вас еще раз, мне не хватит сил оставить вас.
Он посмотрел ей в лицо долгим взглядом, как бы желая навеки запечатлеть ее черты в своем сердце.
– Я буду помнить о вас, думать о вас, мечтать о вас. Вы останетесь в моем сердце навеки!
– Как… как вы можете так говорить? – проговорила Лина.
– Это правда, любовь моя, – ответил герцог. – То, что происходит между нами, нельзя описать словами. Зачем слова, когда и без того мы оба знаем, что вы принадлежите мне, а я принадлежу вам и наши души всегда будут рядом, даже если тела наши будут далеко друг от друга! – Он глубоко вздохнул и произнес:
– Видит бог, искушение святого Антония – ничто перед тем, что испытываю сейчас я!
Он стиснул ее руку и добавил:
– Я хочу вас, Лина! Желание мое невыносимо, и я знаю, что, если бы я вздумал настаивать, вы бы не устояли предо мной. Ведь вы уже сейчас часть меня!
Страсть, звучавшая в его голосе, и пламя, внезапно вспыхнувшее в его глазах, заставили Лину вздрогнуть. Герцог почувствовал это и сказал:
– Я знаю, что вы были предназначены мне! Неважно, каким был ваш брак – счастливым или несчастным. Все равно в душе вы остались чисты и невинны и понятия не имеете о том, что такое настоящая любовь, когда мужчина и женщина соединяются, охваченные единым пламенем страсти!
Поколебавшись, он добавил:
– Вот каково чувство, которое я испытываю к вам. Пламя, сжигающее нас, унесло бы нас на своих незримых крыльях в царство любви, в рай, созданный лишь для нас двоих!
Лина хотела что-то сказать, но у нее вырвался лишь слабый стон. А герцог продолжал:
– Я вижу, мое чувство не осталось безответным, прелесть моя! Я знаю, стоит мне к вам прикоснуться – и неизъяснимое блаженство охватит вас!
И Лина тотчас ощутила блаженство, о котором он говорил.
Словно огонек пробежал по всем ее жилам, потом он разгорелся, сделался настойчивей, и все ее существо потянулось к нему. Ей до боли захотелось очутиться в его объятиях.
– Я люблю вас! – говорил герцог. – Я так люблю вас, что не вижу и не слышу никого, кроме вас! Небо и земля, весь мир наполнен вами, вами одной!
– Я… я люблю вас! – выдохнула. Лина.
Она произнесла это чуть слышным шепотом, но герцог услышал ее слова. Лина подняла голову и посмотрела ему в глаза.
Она вновь, как и вчера, ощутила, что готова слиться с ним, и он потянулся к ней, и они сделались единым целым.
Несколько долгих мгновений они просто стояли и смотрели друг на друга, пока Лине не начало казаться, что в мире не осталось ничего, кроме темных глаз герцога.
Он медленно, очень медленно обнял ее. И ей и впрямь показалось, что он возносит се в некий рай, предназначенный лишь для них двоих. Лина более не страшилась, не чувствовала себя одинокой. Она принадлежала ему. Любовь наполнила ее мысли, ее тело и душу.
– Я люблю тебя!
Лина произнесла это одними губами, но ей самой показалось, что она выкрикнула их во весь голос с вершины высокой горы.
– Прощай, моя драгоценная! – прошептал герцог потухшим голосом.
И его губы коснулись ее уст.
Поцелуй герцога даровал Лине весь восторг и блаженство, которых она ожидала, но в действительности это было куда лучше.
