Наталия Орбенина - Тень Эсмеральды
– Куда несешься как угорелый! Смотреть надо! – зарычал на молодого человека какой-то господин. Сережа нечаянно толкнул его вместе с коробками, которые упали на перрон.
– Простите, – Желтовский нагнулся поднять коробку и тут увидел Розалию.
Она стояла у желтого вагона второго класса. Вероятно, вещи её уже занесли в вагон, потому что в руке у неё был только небольшой ридикюль. Она прижимала его к груди и смотрела в никуда. Её беззащитная фигурка, лицо, полное отчаяния и безысходной тоски, весь этот облик точно острым ножом впился в сердце Сережи.
– Розалия! – закричал он, снова бросив коробку, и устремился к девушке. За спиной чертыхнулись.
Она вздрогнула и с изумлением поглядела на него. В первую секунду безумная радость вспыхнула в глубине её глаз. Но и тотчас же погасла. Она поникла головой.
– Розалия! Как же так! Как ты могла уехать, оставить меня? Ничего не сказав, не предупредив? Разве я обидел тебя? Разве тебе плохо со мной? – Сережа схватил её за плечи.
– Нет, но именно потому, что мне очень хорошо с тобой, мы должны расстаться.
– Я не понимаю этого безумия! Я отказываюсь понимать! Ты не поедешь, ты останешься со мной. То, что тебе наговорила моя мать, не имеет никакого значения! Я люблю тебя! Останься!
Последние слова он выкрикнул еще громче, потому что девушка мягко освободилась из его объятий и хотела уже войти в вагон. Раздался второй звонок.
– Барышня, проходите, проходите! Отправляемся! – предупредил кондуктор.
– Нет, это не может так случиться! – Сережа держал Розалию за руку и не спускал с неё глаз.
– Молодой человек, поезд отправляется! – сердито возвестил кондуктор.
– Не покидай меня! – Сережа все еще цеплялся за край рукава Розалии.
По её щекам катились крупные слезы, она не могла говорить.
Третий звонок раздался как трубный глас и поезд тронулся. Кондуктор сердито захлопнул дверь вагона. Розалия отошла от двери и оказалась около окна вагона. Сережа не мог поверить, что все происходит наяву. Что поезд идет и уносит прочь его любовь, его мечту, его жизнь.
– Я приеду в Петербург, завтра же! Где тебя искать? – закричал он, что есть мочи.
Она что-то ответила.
– Где? – Сережа не замечал, что он уже бежит рядом с поездом, который неумолимо набирал скорость.
И вот уже промелькнула площадка последнего вагона, и растаял паровозный дым, затих гудок. Перрон постепенно опустел. А Сережа все стоял и смотрел вслед.
Почему он позволил ей просто войти в вагон? Почему не удержал, не вытащил за руку? Почему, почему он позволил ей уехать? Она решила, что сказанное ей Александрой Матвеевной правда? И освободила его от себя, от заботы о своей судьбе. Если все это случилось, значит, он сам слабая, жалкая, ничтожная личность и подлец, который в глубине души желал, чтобы она исчезла из его жизни. Значит, он ничем не лучше презренного Анатолия! О, нет!
Розалия! Вернись! Я буду искать тебя! Я люблю тебя, поверь, я никогда тебя не предам!
Часть вторая
Глава двадцатая
Матильда Карловна Бархатова с утра пребывала в меланхолии. Она долго нежилась в широкой постели, потом бродила по комнатам как была, неубранная, в полупрозрачном пеньюаре, с распущенными волосами. Но ей было некого стыдиться. Матильда уже несколько лет наслаждалась приятным и удобным положением богатой вдовы. Как же долго задержался после свадьбы на грешной земле её покойный супруг банкир Бархатов! Она уж и не чаяла, что счастливый миг свободы настанет для неё. Однако же старичок благополучно переселился в мир иной, оставив молодой и прекрасной вдове весьма приличное состояние, на которое можно было спокойно жить, не утруждая себя скучными заботами о хлебе насущном. Нет, Матильде было совершенно не совестно желать скорой смерти своему супругу. Ведь в свое время её, юную и невинную девушку, папенька отдал Бархатову за долги и таким постыдным образом спас свое дело от разорения. Правда, все выглядело очень пристойно. Старик посватался, пышно венчались. Только как мерзко ей жилось, зная, что молодость и красота просто куплены у родного папаши!
Но теперь все позади. Она свободна и предоставлена сама себе. Одна забота – чем занять себя, как отогнать надоедливую скуку. Матильда развлекалась тем, что коллекционировала поклонников. С её пышной и манящей красотой менять поклонников как перчатки не составляло особого труда. В вечных соискателях любви молодой мачехи пребывал сын покойного супруга, Юрий, который был ненамного старше самой Матильды. Но ему не повезло. Ему дали чуть-чуть пригубить ароматного вина. А когда голова закружилась, послали прочь. Юрий Матильде быстро надоел. Появлялись иные ухажеры и так же быстро исчезали. Матильда уже было совсем загрустила, как вдруг перед её очами замаячила новая возможность, новая жертва. Правда, жертва еще не подозревала, что на неё ставят силки.
Бархатова лениво присела около зеркала. Ну, что там у нас?
Нет, еще нет поводов для тревоги. Ни морщин, ни усталости на лице. Хороша, чудо как хороша! Правда, чуть полновата, но это даже пикантно. Румяная булочка, пирожок аппетитный. Молодая женщина с удовольствием провела рукой по открытой шее, полной груди и улыбнулась своему отражению. Себя она любила больше всех на свете и этому чувству не изменяла никогда.
Так что же ей делать нынче? Конечно же, сегодня она опять пойдет в Окружной суд. Там снова будет блистать он. Его яркие речи в защиту обвиняемых привлекали толпы зрителей на заседания суда. Любое дело с его участием грозило всякий раз перерасти в захватывающую драму, полную страсти и подлинных переживаний. Да, она снова отправится его слушать и, может быть, именно сегодня перейдет к решительным действиям. Надо только тщательно продумать наряд и занять местечко как можно ближе к тому месту, откуда известный адвокат обычно призносит свою речь перед судом и публикой.
Сергей Вацлавович Желтовский появился в зале суда, как всегда, в безупречном черном сюртуке и решительными шагами с высоко поднятой головой направился к своему месту. Спокойно, без суеты разложил бумаги. Дело предстояло непростое, но оно не пугало его. Подсудимая из ревности убила своего мужа. Желтовский в основном и брался за такие дела, где обвиняемые являлись жертвами страстей, чувств, необузданных желаний. А уж если это была женщина, то чаще всего успех ему был обеспечен. Никто как он не мог так глубоко постичь таинства женской души, все перипетии страданий, приведших человека к преступлению. Придать им яркость, невероятную зримость перед судом и присяжными. Частенько в зале во время речи адвоката слышались всхлипывания и даже рыдания. И неудивительно, что присяжные выносили вердикт «не виновна» или «виновна, но подлежит снисхождению». По наиболее громким делам его речи печатали газеты. Однажды Желтовского посетил известный романист Извеков и выразил восхищение слогом адвоката, мастерскими психологическими портретами подсудимых и попросил дозволения воспользоваться материалами одного из широко известных дел для своего очередного романа. Когда шли дела с участием Желтовского, публика битком набивалась в зал суда. Многие дамы ходили «на Желтовского», как в театр, и долго потом делились впечатлениями и переживаниями. Все недоумевали, как такой молодой человек может так глубоко, так тонко чувствовать? Ведь, чтобы понять другого, надо и самому иметь большой жизненный опыт, опыт страдания. Поэтому многие дамы рисовали в своем воображении бог весть что о жизни своего кумира.
