Патриция Уоддел - Он сказал «нет»
Кэтрин налила тете чашку чая.
– В данный момент никто не думает обо мне хуже, чем я сама, – проговорила она. – А что касается моей репутации, то я не могу сказать, что меня сильно волнует мнение людей из Лондона, так как я их никогда не встречала.
– Но тебя волнует мнение лорда Грэнби. – Леди Форбс-Хаммонд выразительно взглянула на Кэтрин.
Девушка пожала плечами.
– Просто я не хочу, чтобы он меня возненавидел, вот и все.
– Не думаю, что об этом стоит беспокоиться, – ответила тетя. Взяв с тарелки кекс, она добавила: – Если бы меня спросили, то я бы высказала предположение, что лорд Грэнби увлечен тобой.
– Он думает, что я избалованная девчонка, которая не находит для себя лучшего занятия, чем бешеная скачка по округе.
– Я видела, как лорд Грэнби смотрит на тебя, моя дорогая, и его восхищение показывает, что он находит твое поведение вполне приемлемым. Но я должна сказать, что твой недавний поступок мог изменить его мнение о тебе; уязвленное самолюбие – это не оправдание твоему поступку. К тому же ваша встреча на рассвете вызовет множество сплетен. Право, Кэтрин, о чем ты думала?
– Видимо, я не думала вовсе.
На этом Фелисити, хвала Всевышнему, успокоилась. Она посидела вместе с Кэтрин еще полчаса, а потом пожелала ей спокойного сна.
– Уверена, что завтра утром твой отец будет настроен более дружелюбно. Что же касается графа, то тут все зависит от тебя.
Кэтрин не очень-то поняла, что имела в виду тетя Фелисити, но ей было все равно. Она больше не могла переносить заточение. Летние дни были длинными, и она просидела в своей комнате более десяти часов. Может, ей удастся увидеться с графом сегодня вечером? Кэтрин чувствовала, что не сможет успокоиться, пока лично не убедится в том, что с Грэнби действительно все в порядке и его здоровью ничто не угрожает.
Да, она не сможет заснуть, пока не принесет графу свои извинения.
– Черт побери, долго ли мне здесь валяться? – проворчал Грэнби, наверное, уже в сотый раз после того, как очнулся от длившегося целый день сна, вызванного настойкой опия.
– Попробуйте отдохнуть, милорд, – сказал Пек, сидевший в мягком кресле возле кровати.
– Я не хочу отдыхать. Я хочу выпить. Нет, не смотри на этот проклятый чайник. Сходи вниз и принеси мне бутылку портвейна. Нет, лучше виски.
Грэнби лежал, глядя в потолок, и пытался вспомнить, когда в последний раз он чувствовал себя так скверно. Его тело было в синяках и ссадинах, левая рука и плечо оказались перебинтованы, причем рука сильно распухла. К тому же он ужасно волновался за Кэтрин, волновался так, что, казалось, сердце разрывалось от боли.
– Мне надо увидеть мисс Хардвик, – сказал он, стараясь говорить как можно более непринужденно, будто его просьба была чем-то само собой разумеющимся.
Проигнорировав слова хозяина, Пек взял книгу со столика и принялся читать.
– Ты слышал меня?
– Да, милорд, но я не думаю, что это будет правильно. Слуге, не живущему в этом поместье, не следует расхаживать по всему дому. Тем более что эта леди – дочь хозяина, с любезного разрешения которого мы здесь находимся.
– Тогда найди горничную мисс Хардвик.
– Ее зовут Агнес, а сама молодая леди вынуждена сидеть в своей комнате, пока ее отец не передумает, – проговорил Пек с невозмутимым видом. – Похоже, молодая леди наказана за свое поведение.
– Это был несчастный случай. И убери свою проклятую книгу. Ты здесь для того, чтобы выполнять мои распоряжения. Я хочу знать, что происходит в этом доме.
Пек посмотрел на хозяина так, как обычно смотрят отцы на расшалившихся детей.
– Примерно час назад в комнату мисс Хардвик отнесли поднос. Ваши вещи привезли из Садли, а мистер и миссис Дент выразили вам свое самое глубокое сочувствие. Когда у вас появятся силы, я могу вас побрить, хотя мне кажется, что с этим можно повременить. Доктор Хокинз приедет завтра утром, чтобы проведать вас. Что еще вы бы хотели знать, милорд?
– Ничего, – со вздохом ответил граф; он понимал, что Пек читал его мысли так же легко, как книгу, которую взял из библиотеки Хардвика. – Я собираюсь спать.
– Очень хорошо, милорд.
Грэнби закрыл глаза, но тут же открыл их, услышав, как кто-то тихонько постучал в дверь. Пек отложил книгу и открыл.
– Слушаю вас, мисс.
– Лорд Грэнби спит? – послышался шепот Кэтрин.
– Впусти ее, – приказал граф и попытался приподняться.
Пек молча отступил в сторону, и Кэтрин вошла в комнату. Ее сердце сжалось от боли, когда она увидела синяки на левой руке и плече графа. Лицо его также было в синяках и ссадинах.
Она старалась не смотреть на его обнаженную грудь, но это оказалось невозможно. В сумеречном свете кожа на груди отливала золотом, и там, где не было бинтов, Кэтрин видела поросль курчавых волос. Грэнби оставался привлекательным мужчиной даже сейчас, после такого ужасного падения.
– Не ожидал, что увижу тебя сегодня вечером, – проговорил он с улыбкой.
– Я хотела узнать, как ты себя чувствуешь. – Улыбка, заигравшая на губах графа, сказала больше, чем любые слова, и Кэтрин улыбнулась ему в ответ. Грэнби промолчал, и в комнате воцарилась напряженная тишина.
«Как странно», – думала Кэтрин. Она вдруг почувствовала, что снова оказалась под воздействием чар Грэнби. Что же он за человек, если мог оказывать на нее такое влияние? И что произошло с ней в эти последние дни?
Тут Кэтрин вдруг поняла, что слишком уж пристально смотрит на графа, и в смущении потупилась. «Сейчас не время задаваться подобными вопросами, – говорила она себе. – Ведь я пришла сюда, чтобы извиниться, а не мечтать».
– Я просто хотела проверить, все ли в порядке, – снова заговорила девушка. – Может, тебе что-нибудь нужно?
– Пек исполнил все мои желания, кроме одного. – Граф окинул старика тяжелым взглядом. – Что-нибудь крепче, чем чай, не забыл?
– Да, милорд, – ответил слуга. Он с явной неохотой поднялся с кресла и направился к двери. У порога остановился и, прежде чем уйти, выразительно посмотрел на хозяина.
– Мне очень жаль, – пробормотала Кэтрин, когда они остались наедине.
Слова не выразили того, что она на самом деле хотела сказать, и Кэтрин, еще больше смутившись, опять опустила глаза. Да, ее отец прав. Она вела себя ужасно глупо. А сегодняшний день стал, без сомнения, худшим днем в ее жизни. У нее было вполне достаточно времени, чтобы поразмыслить о случившемся, и она теперь в полной мере осознала свою вину.
– Утром я поговорю с твоим отцом, – сказал Грэнби. – Во всем виноват я. Мне не следовало принимать твой вызов.
– Нет. Вина моя, – настаивала Кэтрин. – И я прошу у тебя прощения. У отца есть все основания сердиться на меня. Я поступила глупо и безответственно, затеяв эти ужасные скачки. Все могло закончиться гораздо хуже.
