Марси Ротман - Плененное сердце
— Какое отношение имеет Жерико к миссии Нэвила? — спросила Колби.
— Он вовлечен в дела бонапартистов, — объяснила Рита. — Долгое время он не касался политики, но Карл Вернэ, его друг, — ярый бонапартист и втянул в это дело бедного Тео.
Молодой художник буквально пожирал Риту глазами. Теперь, когда Колби немного знала о таких вещах, она была уверена, что художник при малейшем намеке тотчас же затащил бы Риту в постель, если бы не ее присутствие. Она чувствовала себя неловко и, о ужас, завидовала легкости подруги в общении с мужчинами. Только один человек мог что-то значить для Колби, но она не хотела думать о нем. Она поспешила осмотреть картины и эскизы, развешанные по стенам. Не годится, если кто-нибудь увидит слезы, которые она не сможет сдержать.
Жерико оказался чрезвычайно гостеприимным, и Колби была счастлива наконец очутиться в мастерской парижского художника. Пока Рита и Жерико разговаривали о прежних временах, она разглядывала художника и его работы. Он был хорошо одет и выбрит, что делало его таким непохожим на большинство бедняков-живописцев, которых она встречала во время своих уединенных прогулок по кварталу, где жили художники.
Рита говорила, что Тео унаследовал деньги и жил на широкую ногу, покупая скаковых лошадей и торговые предприятия, в которых, как она была убеждена, он ничего не смыслил.
— Как я рад тебя видеть. Что привело тебя сюда спустя столько времени? — спросил Жерико, — Андрэ по-прежнему не одобряет меня и мою политику?
— С каких это пор симпатии или антипатии Андрэ останавливали меня? — Рита взглянула на Колби, обеспокоенная проницательностью живописца. — Я приехала, чтобы показать леди Браунинг, как выглядит настоящий художник. Она интересуется твоими работами.
Жерико был польщен, и Колби пришлось повторить все, что она говорила Рите.
Наконец, ни одна из них уже не могла придумать, что еще можно было бы сказать, чтобы продлить визит, и Рита умоляюще посмотрела на Колби. Чтобы потянуть время, Колби поинтересовалась двумя набросками голов, и Жерико сказал ей, что это моряки, нарисованные для «Плота». Она захотела купить их. Позже, провожая дам к карете, Жерико развлекал их изящными шутками до тех пор, пока не настала пора прощаться.
— Рита, дорогая, скажи мне, зачем ты на самом деле приезжала, — насмешливо спросил художник. — Я умираю от любопытства.
— Ты слишком хорошо знаешь меня, дорогой. — Рита поцеловала его в губы. — Скажи мне, знаешь ли ты что-нибудь о заговоре против монархии?
Жерико отступил назад и посмотрел на нее глазами, мгновенно потемневшими от бешенства.
— Ты должна знать, я никогда не стал бы участвовать ни в чем подобном, — сказал он, холодно раскланялся и ушел, оставив подруг в полном недоумении.
Ехали молча. Колби боялась, что Рита своей болтливостью обрекла на неудачу миссию Нэвила, но еще больше ненавидела себя за то, что была слишком труслива, чтобы сказать об этом подруге. Нэвил будет вне себя. Не надо было ей поддаваться на уговоры Риты.
— Я по-прежнему уверена, что что-то затевается, и обязательно постараюсь это узнать. — Рита уже пришла в себя.
Колби подняла руки вверх. Эта женщина была неисправима, но в то же время она продолжала считать ее удивительной. Однако боялась даже думать о том, что скажет Нэвил, узнав об их безрассудной затее.
Позднее, испытывая угрызения совести, Колби настояла на том, чтобы переговорить в гостиной с Нэвилом и Андрэ, чувствовавшими себя очень неловко в костюмах, предназначенных для бала-маскарада этой ночью в доме графини Греффулье.
Браунинг, одетый в подбитый ватой костюм Генриха VIII, пытался разгладить белые рейтузы на мускулистых икрах. Барро представлял собой потрясающее зрелище, похожий в великолепном, отделанном драгоценными камнями плаще и тюрбане на турецкого султана.
Прежде чем Колби смогла убедить Риту сознаться в их неблагоразумном поступке, им пришлось продемонстрировать мужчинам свои костюмы. Колби повиновалась и прошлась по комнате в дореволюционном пышном платье с волнующимся кринолином и с напудренными волосами.
— У нас с Колби был сегодня очень успешный день, — сказала наконец Рита, принимая от брата стакан вина. Она показывала свою прелестную фигуру, щеголяя в форме албанского солдата, сшитой по образцу с портрета лорда Байрона кисти Филлипса. С усами, в плиссированной юбке, вышитом камзоле и суконном головном уборе она выглядела щеголем и знала это.
— Скажи им, Рита, — настойчиво потребовала Колби, она уже не могла больше молчать.
— Мы узнали — что-то должно случиться с монархией.
Нэвил подскочил на стуле.
— Что ты имеешь в виду?
Не обращая внимания на его свирепые взгляды, Рита весело пустилась описывать их дневной визит к художнику.
— Андрэ, я считаю, что в этом виноват ты, — закричал Нэвил. — Уже к утру это будет известно всему городу, а я буду выглядеть перед Уайтхоллом полным идиотом.
Барро взял сестру за локоть и вывел ее из комнаты.
— Что касается вас, мадам, то почему вы предприняли эту возмутительную поездку, когда я ясно сказал, что не желаю, чтобы вы знали о моей работе?
Колби не могла придумать ничего, чтобы не усугубить свою вину. Она даже не пыталась сделать хорошую мину. Она понимала, что ей следовало отговорить Риту от этой затеи, но, по правде говоря, сама охотно участвовала в ней до тех пор, пока Жерико не разъярился.
Вернулся Андрэ.
— Я убежден, что ничего страшного не случилось, Нэвил, — сказал он, провожая их на улицу к ожидавшей карете. — Жерико не имеет никакого влияния, и никто не взял бы его в заговорщики.
Тем не менее Нэвил был сильно расстроен и большую часть вечера держался подальше от супруги.
Колби нашла себе убежище в библиотеке. Нэвил часто бывал недоволен ею, но в том, что случилось сегодня, было что-то, что особенно заботило ее. Она чувствовала себя больной и уже была готова потихоньку покинуть бал, когда в библиотеке появилась Рита.
— Ты должна немедленно пойти и посмотреть на очаровательную герцогиню де Берри. — Рита была вне себя от восторга; она обожала царственность во всех ее проявлениях.
Колби последовала за Ритой в бальный зал. Самыми важными гостями и центром внимания были Мари-Каролин и ее муж Шарль, племянник короля и наследник престола. Даже издали Колби могла видеть, что старшая дочь короля двух Сицилии неотразима. Она блистала в костюме средневековой королевы — в вишневом бархатном платье, отделанном горностаем, с широкими рукавами с разрезами. На ее золотистых волосах задорно сидела подобранная в тон шляпка.
