Виктория Холт - Дьявол верхом
– Вот и отлично. Мы устраиваем в замке приемы, и вы как моя кузина, разумеется, присоединитесь к нам.
– Это весьма неожиданно, – откликнулась я, – и должна признаться, что не готова присоединиться к подобному обществу.
– Не готовы, дорогая кузина? В смысле ума или в смысле одежды?
– Определенно, не в смысле ума, – резко ответила я.
– Я шучу, ибо ни на миг не предполагал ничего подобного. Что касается одежды, то в замке есть портные. Так что обещаю вам, кузина, что у вас будет все необходимое. Я хорошо представляю вас в роскошном платье. Итак, все устроено.
– Далеко не все, – возразила я. – Я приехала сюда, чтобы исполнять обязанности компаньонки Марго, пока она будет во мне нуждаться, и считала себя нанятой…
– Вы наняты. Но как кузина, а не как компаньонка.
– То есть в качестве бедной родственницы?
– Это звучит печально. Разумеется, родственницы и, возможно, не такой богатой, как некоторые из нас, но мы слишком хорошо воспитаны, чтобы напоминать вам об этом.
Марго, до сих пор молча слушавшая нашу беседу, внезапно вмешалась:
– Я должна иногда видеть Шарло!
– Шарло? – холодно переспросил граф. – А кто такой этот Шарло?
– Мой ребенок, – тихо ответила Марго.
Лицо графа приняло суровое, даже жестокое выражение. "Настоящий дьявол", подумала я.
– Разве я не выразился достаточно ясно, что эта история закончена, и о ней не следует более упоминать?
– По-твоему, я могу перестать думать о своем малыше?
– Во всяком случае, перестать говорить об этом.
– "Об этом"! Ты говоришь о моем сыне, как о вещи, которую можно выбросить, если она причиняет неудобства!
– "Это" или "он" – как тебе будет угодно – именно причиняет неудобства.
– Но не мне. Он мне нужен. Я люблю его.
Граф перевел раздраженный взгляд с Марго на меня.
– Возможно, я несколько поспешил поздравить вас с окончанием этой досадной истории.
– Я должна иногда его видеть, – упрямо повторила Марго.
– Ты что, не слышала, как я сказал, что дело закончено? Кузина Минель, отведите Маргерит в ее комнату. Она покажет вам вашу. По-моему, вас поместили рядом с ней. Я не желаю больше слышать об этом событии!
– Папа! – Марго подбежала к отцу и взяла его за руку, которую он тут же вырвал.
– Ты слышала мои слова? Покажи кузине ее комнату и убери с моих глаз свою глупую физиономию!
В этот момент я ненавидела его. Граф привел в семью своего незаконного сына, но не имел ни капли сочувствия к бедной Марго! Я подошла к ней и обняла ее.
– Пойдем, Марго! Мы должны отдохнуть, так как устали с дороги.
– Шарло… – прошептала она.
– Шарло в хороших руках, – мягко произнесла я.
– Кузина Минель, – заявил граф, – я распорядился, чтобы имя ребенка в доме не упоминалось. Пожалуйста, потрудитесь это запомнить.
Внезапно выдержка покинула меня. Я и так устала после путешествия, а граф, даже не позволив мне умыться и переодеться, вынудил меня предстать перед ним и видеть его еще более властным и грозным, чем я могла помыслить.
– Неужели у вас совсем нет человеческих чувств?! – взорвалась я. – Она же мать, и у нее отняли ребенка, которого она только что родила!
– Отняли? Мне это неизвестно. Я приказал, чтобы его потихоньку забрали.
– Вы отлично понимаете, что я имею в виду.
– Боже, что за мелодрама! – воскликнул он. – Конечно, "отняли" звучит более эффектно, чем "потихоньку забрали". По-вашему, из-за этого… ублюдка вот-вот начнется война! Вы меня удивляете, кузина. Я считал англичан более сдержанными. Возможно, мне еще предстоит многое узнать о них.
– Да, например, что они ненавидят жестокость.
– А вы бы хотели перечеркнуть из-за глупости моей дочери все ее надежды на будущее? Позвольте заметить, что я пошел на немалые хлопоты и расходы с целью вытащить ее из этой нелепой ситуации. Вас я нанял, так как считал, что вы обладаете здравым смыслом. Боюсь, что вам придется улучшить свою квалификацию в этом отношении, если вы останетесь у меня на службе.
– Не сомневаюсь, что я вам не подойду. Так что, если вы рассчитываете, что я буду молча терпеть вашу жестокость и несправедливость, то вы ошибаетесь, и мне лучше уехать как можно скорее.
– Поспешность! Сентиментальность! Неповиновение! Я не одобряю ни одно из этих качеств.
– Едва ли я смогу заслужить ваше одобрение. Единственно, о чем я вас прошу, это предоставить мне перед отъездом ваш кров на одну ночь, что необходимо при данных обстоятельствах.
– Безусловно, я предоставлю вам убежище на ночь. Интересно, как легко создаются неверные мнения о нациях! Английское sang-froid[35] – какая чушь! Правда, вы, быть может, не типичная англичанка.
Марго с плачем бросилась ко мне.
– Минель, неужели ты меня бросишь? Я не дам тебе уехать! Папа, она должна остаться со мной! – Марго повернулась ко мне. – Мы уедем вместе и найдем Шарло!
Она вновь обратилась к отцу, дернув его за рукав: – Я не позволю тебе отнять у меня моего малыша!
Ее плач сменился истерическим смехом, и меня охватила тревога.
Внезапно граф ударил ее по лицу.
На мгновение наступило напряженное молчание. Казалось, в красной гостиной остановилось время, и даже полуобнаженные дамы на гобелене словно застыли в ожидании.
Наконец граф нарушил молчание.
– Вы скажете, что я поступил жестоко, ударив свою дочь, – произнес он, глядя на меня. – А по-моему, это лучшее лекарство при подобной истерии. Видите – она сразу успокоилась. Ну, идите. Поговорите с Маргерит и объясните ей, что к чему. Я полагаюсь на вас, кузина Минель. В ближайшие недели нам предстоит многое сказать друг другу.
Эти слова прозвучали музыкой в моих ушах. Граф завершил наш разговор, проигнорировав мою угрозу отъезда. Но теперь нужно было позаботиться о Марго.
– Пойдем, Марго, – сказала я, взяв ее за руку. – Покажи мне наши комнаты.
* * *
Марго лежала на кровати, приходя в себя после бурной сцены. У себя в комнате я умывалась прохладной водой, которую я обнаружила в месте, известном мне по занятиям французским языком как ruellc – род примыкающего к спальне алькова за занавесами, где можно умыться и переодеться.
Моя спальня была столь же элегантной, как, вне всякого сомнения, каждая комната в замке. Занавесы были темно-синими, так же как и драпировка на кровати. На полу лежал обюссонский ковер[36]. Изящная мебель была выдержана в стиле прошлого столетия, культивируемом Людовиком XIV[37] и распространившемся по всей Франции. Зеркало на красивом туалетном столике обрамляли позолоченные купидоны, пуфик имел мягкое парчовое голубое сиденье с синей бахромой. Я могла бы восторгаться роскошной обстановкой, если бы не ощущала дурных предчувствий, полностью связанных с хозяином замка. Во мне росло убеждение, что граф пригласил меня сюда, руководствуясь какими-то скрытыми и, несомненно, бесчестными мотивами.
