Барбара Картленд - Мудрость сердца
Она резко повернулась и посмотрела прямо ему в глаза.
— Замуж?
— Ваш дядя сразу же потеряет все права на вас, как только у вас появится муж, который будет защищать вас.
Сообразив по выражению ее лица, что она сразу же подумала о том ненормальном, которого ее опекун выбрал ей в мужья, лорд Хейвуд быстро добавил:
— На свете много мужчин, которые, я уверен в этом, были бы счастливы предложить вам руку и сердце, если бы им представилась возможность увидеть вас.
Выражение ужаса постепенно исчезло с лица девушки.
— Вы предлагаете дать бал, чтобы вывести меня в свет? — спросила она.
— Я бы с радостью сделал это, если бы только имел такую возможность. Но я абсолютно уверен, что вы должны занять подобающее вам место в обществе. Вы созданы, чтобы блистать.
— Я вовсе не уверена, что могла бы занять то положение в свете, о котором вы говорите, — сказала Лалита. — Но если вы не станете устраивать бал для меня, то в следующий раз мы пригласим на наш праздничный обед деревенского скрипача. И тогда я смогу танцевать с вами целый вечер.
И, прежде чем лорд Хейвуд успел что-либо ответить, довольная собой, она радостно захлопала в ладоши.
— Какая замечательная идея! Мы ведь можем завязать ему глаза, чтобы он меня не увидел, хотя, конечно, ему может показаться очень странным, что вы весь вечер будете танцевать сами с собой.
Лорд Хейвуд рассмеялся.
— У вас голова просто забита сказками, Лалита. Но я, в отличие от вас, серьезно думаю, что вам не следует тратить свою юность и красоту на такого старика, как я.
— Ну а теперь вы явно напрашиваетесь на комплименты! — весело заявила Лалита. — Признаюсь вам, что я на самом деле сделаю. Я монополизирую вас и буду держать вдали от всех этих беспокойных маленьких пчелок, которые вечно вертятся вокруг горшка с медом, который называется Ромни Вуд.
— Вы определенно наслушались глупой болтовни Картера! — заявил лорд Хейвуд обвиняющим тоном.
— Конечно, я говорила с ним. Он открыл мне глаза на то, какой привилегией я пользуюсь, обедая вдвоем с мужчиной, который в свое время разбил, должно быть, не одну дюжину сердец! — весело согласилась Лалита, не обращая внимания на его гордый тон.
— Если вы будете так разговаривать со мной, я на самом деле рассержусь!
Лорд Хейвуд пытался, чтобы его голос прозвучал достаточно резко, но глаза его при этом весело поблескивали.
Лалита вновь подошла к нему и села, как днем, у его ног на низкую скамеечку. При этом платье пышными волнами вспенилось вокруг нее, и девушка стала еще больше, чем раньше, похожа на едва распустившуюся розу.
— Я не намеревалась задеть вас, — сказала она, — потому что мое шестое чувство подсказывает мне, вы очень ранимы… Вместо этого я просто скажу, что я бы с большим удовольствием предпочла обедать здесь с вами, чем танцевать на балу в Девоншир-хаузе.
— А я все еще продолжаю утверждать, что вы должны быть именно там.
— А я вам отвечу то же самое, что и раньше: я очень… очень… счастлива… здесь… с вами.
Не было никакого сомнения в искренности ее слов. Лалита смотрела на него сияющими глазами и была так хороша в этот миг, что лорду Хейвуду пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы подавить почти неодолимое желание прижать ее к себе и поцеловать.
На следующее утро они, как обычно, рано выехали на верховую прогулку. И вновь лорд Хейвуд почувствовал себя иначе, чем до своего отъезда в Лондон, и все вокруг казалось ему совсем другим, словно он на все смотрел теперь новыми глазами.
Он ничего не сказал Ладите, но ей и не нужны были слова, чтобы понять его состояние. Они ехали рысью бок о бок, и девушка заметила, словно ни к кому не обращаясь:
— Многие вещи начинают цениться только тогда, когда за них приходится бороться.
— Почему вы так говорите?
— Потому, что прошлой ночью я лежала без сна и думала, что большинство людей в своей жизни так редко встречаются с настоящими трудностями и безнадежным отчаянием, что склонны некоторые очень важные вещи считать как бы само собой разумеющимися, не понимая их истинной ценности.
Лорд Хейвуд хорошо понял, что она хотела этим сказать, и тут же ответил:
— Деньги для большинства людей — это очень важная вещь.
— Только когда их нет, — резонно возразила Лалита. Она бросила взгляд на него из-под густых ресниц и добавила:
— Моя мама говорила мне, когда я была ребенком:
» Всегда цени то, что тебе дается»Я думаю, что если вы начали свой путь в аббатстве и дошли до Ватерлоо, то это был славный путь и вам не в чем упрекнуть себя — Вы, похоже, читаете мне наставления, — возмутился лорд Хейвуд. — Я полагаю, это неслыханная дерзость с вашей стороны.
— На самом деле я просто вам завидую, — вздохнув, ответила девушка. — Богатому или бедному, старому или молодому, но любому человеку прежде всего нужен дом. А это именно то, чего я лишилась и, возможно, уже никогда не обрету снова.
Ее слова прозвучали с такой тоской и болью, что лорд Хейвуд сказал, не подумав:
— Мне кажется, в настоящий момент вам не о чем грустить, ведь вы живете в моем доме и, кажется, неплохо себя здесь чувствуете, во всяком случае, хозяйничаете вы весьма умело.
— Я только делаю вид, что это так. А на самом деле я ежеминутно опасаюсь, что вы выставите меня отсюда.
— Но вы же знаете, я забочусь исключительно о вашем благе.
— Я могу очень просто ответить вам на это. Но прежде, чем мы с вами перейдем к столь серьезной теме, давайте поскачем наперегонки вон к тем деревьям! Будет только справедливо, если я возьму небольшую фору на старте!
С этими словами Лалита тронула Победителя хлыстом и, словно вихрь, рванулась с места, так что лорд Хейвуд лишь с большим трудом смог нагнать ее.
Сразу же по возвращении в аббатство они принялись приводить в порядок часовню. Как оказалось, часовня была запущена больше, чем какая-либо комната в доме.
Здесь не только скопилась многолетняя пыль и грязь, но некоторые витражи в окнах оказались разбиты, и залетевшие сюда птицы свили гнезда на резных карнизах и даже на скульптурной группе над алтарем.
Однако скульптуры на стенах сохранились в прекрасном состоянии, а мраморная композиция самого алтаря, после того как его как следует отмыли, поражала величественной красотой, освященной столетиями. Тут все осталось так, как было при монахах, и среди этих древних стен Лалиту невольно охватил священный трепет. Ей казалось, что она перенеслась в те далекие времена, когда монахи возносили здесь свои молитвы богу.
Они проработали в часовне почти до полудня. Затем привели себя в порядок и, переодевшись, направились в столовую, откуда доносились аппетитные запахи. Картер приготовил им на ленч великолепное рагу из кролика.
