Вирджиния Спайс - Любовь не предает
Итак, его более чем короткий роман с Катрин де Шатовье закончился. Романтическая история оборвалась так неожиданно и бесславно, как он даже и не предполагал. Невинная очаровательная девушка, сумевшая завоевать его сердце, оказалась шпионкой. Все его терзания, сомнения и борьба с самим собой были ни к чему. Катрин никогда не испытывала к нему нежных чувств. Во всех ее поступках был холодный расчет. Нет, пожалуй, не расчет, а страх за жизнь отца. Это несколько меняет дело, хотя и не оправдывает ее. И все же это обстоятельство обязывает его к некоторой снисходительности.
Гневно стукнув кулаком по столу, Джейсон резко поднялся с кресла и заходил из угла в угол. Снисходительность? Черта с два! Катрин не должна была играть с ним и делать из него последнего болвана. Почему она не доверилась ему, разве он не доказал, что вполне заслуживает этого? Но нет, она продолжала вести недостойную игру и пошла даже на то, чтобы лечь с ним в постель. О Боже! Согласиться на близость, чтобы полностью завоевать его доверие и проникнуть в Мелверн-парк! А что же она собиралась делать потом, если бы ей удалось выкрасть эти проклятые письма? Бесследно исчезнув из его жизни?
Последняя мысль привела Джейсона в такое бешенство, что он с трудом подавил желание броситься в ту комнату, где сейчас спала Катрин. Ему хотелось разбудить ее и вытрясти признание любым способом. Но, чуть поостыв, Стенфилд заставил себя успокоиться и не делать этого. Он и так достаточно измучил ее за эту ночь, к чему причинять ей новые страдания? В любом случае, нужно думать о другом – как вытащить графа де Шатовье из французской тюрьмы и благополучно переправить его в Англию.
Приняв окончательное решение, Джейсон почувствовал себя немного лучше. Да, сейчас ему необходимо забыть о предательстве Катрин и сосредоточить все усилия на выполнении задуманного. А для этого нужна ясная голова.
Закурив, Джейсон принялся обдумывать план действий. Часа через три Катрин проснется. Еще два часа понадобится, чтобы отвезти ее в Лондон. При таком раскладе он уже к вечеру сможет оказаться в Брайтоне. Наверняка лорд Тилни и Сен-Реми еще будут там. Поддельные документы у него есть, отчаянные головы найдутся. А там пусть уж Сен-Реми хорошенько подумает, как проникнуть в Консьержери, ведь у него в Париже полно своих тайных агентов. В конце концов, дело хоть и крайне опасное, но не из числа из ряда вон выходящих. Вряд ли графа де Шатовье охраняют лучше, чем тех людей, которых им уже приходилось выручать из подобных ситуаций.
Позвонив, Джейсон снова вызвал камердинера и с ходу продиктовал ему короткую записку, которую приказал немедленно отправить в Брайтон.
– Как я понимаю, милорд, вы не будете заезжать в Мелверн-парк из Лондона, – уточнил привычный к таким делам слуга. – Мне подготовить все необходимые вещи, как и в прошлых случаях?
– Да, Бакстер, пожалуйста, сделай все что нужно, ты ведь сам знаешь… – Граф постарался изобразить беспечную улыбку, заметив тревогу в глазах преданного слуги. – Не стоит беспокоиться, все должно закончиться благополучно. Но в Мелверн-парк я действительно вернусь не скоро.
Он хотел добавить «если вообще вернусь», но побоялся искушать судьбу. Глупо разыгрывать из себя бесстрашного смельчака, когда предприятие предстоит и в самом деле опасней некуда.
Глава 13
Последующие за роковой ночью несколько дней Катрин прожила словно в тумане. Никогда еще время не тянулось для нее так невыносимо медленно, даже когда она с отцом находилась в Консьержери. Доставив юную леди в особняк Кемпбеллов, граф Мелвернский исчез из ее жизни. Выезжая вместе с сестрой в свет, Катрин надеялась встретить Джейсона на каком-нибудь балу или в театре, но, по-видимому, его не было в Лондоне, а расспрашивать о его местонахождении Вирджинию девушка не решалась. Больше всего она страдала оттого, что не могла ни с кем поделиться своими мыслями, тревогой за судьбу отца. Иногда Катрин мучительно хотелось рассказать сестре о событиях в Мелверн-парке, выплакаться на ее груди и, хотя бы на короткое время, найти успокоение. Но ведь в таком случае пришлось бы выложить Вирджинии всю правду о цели своего приезда в Англию. А если после этого сестра с презрением отвернется от нее, не сможет простить, что она сразу не доверилась ни ей, ни маркизу Энтони? Была у Катрин и другая боль, которая день ото дня все сильнее терзала ее душу, – боль от сознания того, что она отдала свою честь человеку, который считает ее низким, жалким существом. Со стыдом вспоминая произошедшее, Катрин корила себя за легкомысленность. Ведь даже если бы Джейсон и не узнал о ее истинных намерениях, то все равно после той ночи наверняка перестал бы уважать. Хотя и сам Стенфилд вел себя весьма неподобающим образом: под предлогом заботы о ее репутации он заманил ее в спальню и соблазнил. А она? Поддалась так быстро, что графу даже не пришлось ее уговаривать.
«Ну почему, почему я сделала это?» – много раз Катрин задавала себе этот мучительный вопрос. И не находила на него ответа, потому что в ее сердце не было сейчас и десятой доли того чувства к графу Стенфилду, что она испытывала до той кошмарной ночи. Казалось просто немыслимым, что она могла влюбиться в этого ужасного человека. Теперь, зная, насколько Стенфилд может быть жесток, Катрин не могла избавиться от страха, который поселился в ее душе. В руках графа сейчас находилась судьба отца, да и ее собственная. Как он распорядится ее тайной? Катрин убеждала себя, что из уважения к ее отцу Джейсон не станет доносить на дочь. И все же каждое утро с замиранием сердца ждала, что за ней придут, чтобы отвести в тюрьму как шпионку враждебной Франции.
Однажды, возвращаясь с Вирджинией с прогулки по Сент-Джеймскому парку, Катрин увидела перед особняком Кемпбеллов незнакомый экипаж. По торжественным лицам слуг было понятно, что случилось нечто особенное. Сперва она испугалась, но, увидев, как лицо дворецкого расплылось при их приближении в добродушной улыбке, успокоилась.
Войдя в гостиную, сестры так и замерли на пороге: в кресле перед большим мраморным камином сидел, потягивая бренди и беседуя с маркизом Энтони, их отец, граф Анри де Шатовье. Живой и невредимый. Он почти не изменился, только несколько новых морщинок пролегло на его благородном лице.
* * *Целую неделю Катрин чувствовала себя самой счастливой на свете. Ее любимый отец снова был рядом, в безопасности, а его бунтарский дух не сломило даже пребывание в тюрьме Консьержери. Вирджиния радовалась не меньше сестры – ведь она уже и не надеялась когда-нибудь снова увидеть свою семью в полном составе. Светские балы и приемы пока что оказались забыты. Все свое время сестры посвящали заботам об отце, бесконечным разговорам и воспоминаниям о былых временах.