София Каспари - Лагуна фламинго
— Да, мама. Но ты ведь понимаешь, что мой отец мертв, да? Ты ведь помнишь об этом, да?
Корасон поежилась, точно эти слова причиняли ей боль.
— Ты хорошая девочка, Бланка, — сказала она. — И всегда была замечательной дочерью.
Бланка не ответила. Корасон встала, сняла грязную одежду, а затем, рассмеявшись, словно девчонка, пошла к реке. Она была полностью обнажена. Когда-то стройное тело исхудало, кожа казалась бледной, хотя от рождения Корасон была смуглой. Под кожей отчетливо проступали ребра. И все же было видно, какой привлекательной Корасон была когда-то. Повернувшись к дочери, она помахала рукой и с улыбкой на губах погрузилась в реку. Отфыркиваясь, женщина вынырнула.
— Иди сюда, Бланка! Вода так освежает!
Девушка присоединилась к матери.
Какое-то время они просто плавали у берега, затем Бланка взяла мыло и вымыла матери волосы. Только потом они вернулись на берег. Бланка надела пончо, а мать закуталась в плед. Корасон принялась расчесываться. Ее волосы уже посеребрила седина, кое-где они так запутались, что расчесать их не удавалось, но теперь, когда Бланка их вымыла и нанесла на них розовое масло, Корасон мгновенно похорошела. Волосы приятно пахли.
Женщина принюхалась:
— Хм… Розовое масло. Откуда оно у тебя?
— Это подарок.
Корасон не спрашивала, от кого он и зачем Бланке кто-то его принес.
— Я чувствую себя настоящей принцессой, — рассмеялась она.
Они улеглись на пляже, переодевшись в чистое. Пригревало солнышко. День выдался отличный, один из лучших за последнее время.
Бланка закрыла глаза, думая о том дне, когда все изменилось…
Буэнос-Айрес, два года тому назад
Анна, сестра ее отца Густаво, отмечала с друзьями и семьей какой-то праздник. Корасон была в отчаянии: вот уже несколько недель она не видела Густаво, а теперь он не пришел на праздничный вечер.
Потом, вернувшись домой, она пожаловалась на это Бланке.
— Почему ты не понимаешь, что он больше не вернется? — не сдержалась девочка.
Корасон повернулась к дочери и влепила ей звонкую пощечину. Бланка отпрянула, но не произнесла ни звука. Она поджала губы, с вызовом глядя на мать.
— И это все, на что ты способна? Колотить меня да ножки раздвигать? Да и это у тебя не очень-то хорошо получается. Иначе у тебя не было бы столько нищих клиентов.
Корасон зажмурилась.
— Он меня любил.
— Кто, мой отец? — насмешливо осведомилась Бланка.
Мать изумленно посмотрела на нее. Она поверить не могла, что это говорил ребенок.
— Разве тебе приходилось когда-нибудь голодать? Я всегда заботилась о тебе! — напомнила она и прикусила губу. — Проклятье, я ведь могла подбросить тебя в приют и уйти. Многие так поступают. А ты знаешь, сколько младенцев каждый год подбирают на улицах Буэнос-Айреса? Ты знаешь, сколько младенцев умирают еще до того, как их найдут? О господи, ну почему я тогда просто не дала тебе сдохнуть, неблагодарная ты тварь?
— Господь оценит твое милосердие, мама, — поморщилась Бланка. — Радуйся, может, из-за этого ты просидишь в чистилище на пару лет меньше.
Корасон смерила дочь долгим взглядом, а затем произнесла слова, от которых у Бланки перехватило дыхание.
— Ты выглядишь старше своих лет, и уродиной тебя не назовешь. Немного худосочная, что есть, то есть, но если тебя принарядить и накрасить, за тебя можно немало получить. Конечно, за это придется расплатиться твоей невинностью, но… Я уверена, что, если все ловко обставить, я получу за тебя кучу денег. — Мать отвернулась и выглянула в окно. — Может, и правда пришло время мне отойти от дел. Завтра же поговорю с сеньорой Вальдес.
Бланке хотелось закричать, но она сдержалась. Никто ей не поможет. Ей еще никто в жизни не помогал. Люди даже не смотрели на нее.
Когда неуклюжий мужчина с длинными волосами и пышными усами отдал госпоже Вальдес деньги, клиенты в борделе одобрительно засвистели. И в этот момент Бланка мысленно спряталась в своем сознании за прочной дверью. Там, за этой дверью сейчас сидела настоящая Бланка.
На Корасон надежды не было. Во-первых, мать сама ее продала. Во-вторых, Корасон этим вечером рано начала пить и теперь почти ничего не соображала.
— Пойдемте, сеньор, — сказала Бланка.
Ничего другого ей не оставалось.
— Тебя зовут Бланка Бруннер, верно? — спросил мужчина, перебирая ее локоны. — Ты немка?
Девушка кивнула. Да, наверное, она немка. По крайней мере, ее отец был родом из Германии. Значит, она немка.
Они поднялись по узкой лестнице на второй этаж. Мужчина пропустил девочку вперед, и Бланка почувствовала его руку на своей ягодице. Бланка за дверью в ее голове забеспокоилась. «Оставайся там, — приказала девушка. — С тобой ничего не случится. Все будет хорошо».
Она повернулась к мужчине, который ее купил, собралась с силами и обольстительно ему улыбнулась.
Госпожа Вальдес выделила им лучшую комнату в борделе. Тут даже были занавески. Тонкие простыни на старой кровати с балдахином пахли духами.
Бланка вышла в центр комнаты, отвернулась и стала снимать платье. Бланка за дверью в ее голове зажмурилась и принялась напевать. Платье скользнуло на пол.
— Что ты поешь, малышка?
— Ночь тиха, ночь свята, люди спят, даль чиста…[1]
Бланка в ее голове трясла дверь, пытаясь выйти наружу, но другая часть ее сознания этого не позволяла.
Мужчина завозился со своей одеждой и вскоре, полностью обнаженный, толкнул Бланку к кровати. Бланка пела. Словно сквозь дымку она увидела, как мужчина бросил ее на кровать и раздвинул ей ноги. Девушка увидела его волосатый лобок и налившийся кровью член. Она часто видела такое, наблюдая за матерью и ее клиентами, но теперь все было иначе. Член вошел в ее тело. Было больно. И страшно. Бланка не хотела, чтобы это происходило.
Девушка прикусила губу до крови. Бланка в ее голове закричала. Мужчина застонал от наслаждения. Она обняла его и провела ногтями по его волосатой спине: девушка видела, что во время секса ее мать делала именно так.
— Котеночек, маленькая дикая кошечка, — нежно прошептал он. — Ах ты маленький испорченный котеночек!
Бланке все еще было больно, но вдруг мужчина выгнулся дугой и повалился на нее. Она слышала его прерывистое дыхание, чувствовала запах его тела. Девушку затошнило.
Наконец мужчина встал. Он смеялся. Бланка улыбнулась в ответ. На его руке виднелась царапина от ее ногтей. Мужчина посмотрел на царапину и с наслаждением слизнул каплю крови.
— Я хочу всегда приходить только к тебе, маленькая чертовка. Снова и снова. — Он поцеловал Бланку и принялся одеваться.
