Патриция Райс - Лунный свет
– Я поняла вас, милорд.
Остин обернулся, и глаза его просветлели, когда он увидел открывшуюся картину. Он с удовольствием оглядел безупречную золотистую кожу плеч и вполне насладился крутыми изгибами молодых грудей. Граф услышал, как она затаила дыхание, когда его взгляд скользнул вниз, вдоль узкой талии и задержался на округлости бедер. Когда он вообразил, что можно увидеть, сняв наряд, он с неохотой отвел взгляд.
Обри, поблескивая нефритовыми глазами, не сделала ничего, чтобы сгладить его состояние, и Остин пошел за ширму, на ходу вытаскивая сорочку из-за пояса.
– Платье выглядит лучше, чем я ожидал, – хрипло пробормотал он, скрываясь за ширмой.
Щеки Обри залила краска.
– Так это вы выбрали его, милорд?
– Мое имя Остин, если вы собираетесь ко мне обращаться, – ответил он с легким ехидством. Рубашка упала за ширмой. Следом за ней последовали брюки.
Когда Обри услышала, как он опустился в ванну, ее щеки вспыхнули, и она поспешила нырнуть под полог кровати, наглухо запахнув его за собой. Скверно было уже то, что этот мужчина купил для нее нижнее белье, но то, что он, совершенно обнаженный, купался сейчас, отделенный от нее только тонкой ширмой, было совершенно невыносимо. Темнота, царившая за бархатом полога, немного успокоила ее, но матрас, прогнувшийся под ней, разбудил новые опасения.
– Ми… Остин, – запнувшись, произнесла она. Ответом ей послужил плеск воды.
– З-значит ли это, что ночью нам предстоит спать в одной постели? – наконец осмелилась она задать вопрос.
Остин окунулся с головой и вынырнул, выругавшись про себя, прежде чем ответить.
– Да, мадам, предстоит. И так будет продолжаться до тех пор, пока мы не усыпим бдительность вашего отца. Так что вам лучше начать упражняться в покорности, и чем быстрее, тем лучше.
При этом заявлении голова Обри просунулась между занавесей.
– Покорности?
– Вы читали Шекспира? – ехидно поинтересовался он из-за ширмы.
– Конечно. Я не настолько невежественна.
Возмущенная, она пристроилась на краю кровати, вытаскивая из волос остатки заколок.
– Помните «Укрощение строптивой»?
Обри бросила в ширму пригоршню заколок.
– Я не строптивая!
– Недостаточно убедительно. – Остин встал в ванне в полный рост. Вода ручьями стекала с обнаженного тела, когда он потянулся за полотенцем. – Берите пример с Катарины. Когда я буду говорить, что луна синего цвета, вы должны отвечать, что у нее прелестный оттенок индиго.
– Какой бред! Что это нам даст?
Обри пробежала по комнате, схватила щетку для волос и возвратилась к своему насесту, где и пристроилась, скрестив ноги.
– Этвудское аббатство, конечно. – Остин отбросил мокрое полотенце и огляделся вокруг, ища подтверждение внезапной догадки. Тихо выругавшись, он спросил: – Конечно же, мне нечего надеяться, что вы проявите такую же заботу о моей одежде, как я о вашей?
Обри почувствовала сарказм, но то, что за ним скрывалось, ввергло ее в панику.
– Нет, я сожалею. Не знаю… Может быть, пошлем кого-то за вашей одеждой…
Остин вздохнул и потянулся за своими тесными бриджами. В таком деле, как женитьба на девственнице, есть свои плюсы и свои минусы.
– Мне некого послать, дорогая.
– Остин, вы не можете!
Обри бросила щетку и скрылась за занавесями, чтобы не видеть мужа, выходящего из ванны без одежды.
Вода продолжала стекать вдоль темной линии волос на его груди. Остин даже не попытался надеть рубашку, а использовал ее как полотенце, настороженно разглядывая дрожь занавесок на кровати. Но предстоящее было неизбежно. День выдался тяжелый, и, черт побери, он не намерен провести ночь в кресле.
Мягко ступая, он обошел комнату, гася свечи. Запах горячего воска смешался со слабым ароматом цветущей сирени, и он направился к зарешеченному окну, чтобы открыть его и проветрить спальню.
Обри отодвинулась как можно дальше от того края кровати, к которому он подошел. Когда ее обнаженной кожи коснулся поток холодного воздуха, кровать не показалась ей такой уж большой. Шелк, трущийся о грудь, вытворял с ней странные вещи, вызывая боль, которой она никогда прежде не испытывала. При воспоминании о поцелуях Остина ее сердце начало давать перебои.
Тяжелое тело Остина наклонило постель, когда он пролез между занавесками. Обри удержалась, чтобы не скатиться к нему по соблазнительному скату матраса, пока Остин с комфортом укладывался спать, сохраняя при этом дистанцию.
Ей были видны только смутные очертания его широких плеч на фоне подушки, но она распознала бы его присутствие, не глядя. Он источал мужскую теплоту и энергию, которую ему, должно быть, нелегко сдерживать в женском обществе. Мужской запах, исходивший от его тела, казалось, пропитывал спертый воздух под пологом кровати. Рядом с ним она почувствовала свою хрупкость и отодвинулась еще дальше к краю.
– Вы все еще сердитесь на меня? – робко спросила она, прерывая затянувшееся молчание.
Закинув руки за голову и глядя в полог кровати, Остин ответил утвердительно:
– Сержусь, что вы сочли нужным вмешаться в мои дела. И совершенно не расстроен тем, что вы помешали мне подстрелить этого вульгарного ублюдка. Держу пари, что я стреляю лучше всех, поэтому не собирался убивать его. Так что вы просто выставили себя на посмешище. На будущее я был бы весьма благодарен, если бы вы запомнили, что в том, что я делаю, я разбираюсь немного лучше вас.
Обри вздохнула и поправила подушку.
– Я не выношу кровопролития, милорд. И если вы намереваетесь и в дальнейшем участвовать в идиотских дуэлях, не стану обещать, что буду довольствоваться ролью стороннего наблюдателя.
Остин знал, что стоило ему повернуть голову, и он вблизи увидел бы влекущие изгибы ее тела. Его руки чесались от желания притронуться к Обри, которая по всем законам принадлежала ему. Тем не менее, он сохранял неподвижность, держа руки за головой.
– Тогда я буду скрывать от вас свои действия впредь, миледи, – ответил он невозмутимо. – А сейчас давайте уснем, если сможем.
Обри молчала, но спать не могла. Она знала, что он тоже не спит, коротая недолгие часы, оставшиеся до рассвета. И все же дремота, в конце концов, одолела ее.
* * *Холодный дождь барабанил в окна, наполняя утренний воздух влажными запахами сырой земли и майских цветов. Обри разметалась во сне, инстинктивно прильнув к источнику тепла. Она прильнула тыльной частью к бедру Остина, согреваясь, и он, улыбнувшись, почувствовал исходящее от нее тепло. Его чресла напряглись от желания при одной мысли о ней, и, если бы он не надел бриджи, вряд ли без замешательства вышел бы из этого положения.
