Барбара Картленд - Где же ты, любовь?
Его машина стояла перед входной дверью в подъезд. Он велел Биллу оставить ее там, потому что, отправляясь в палату, не был уверен, поставит ли он ее в гараж или поедет к Туги.
Он подошел к машине, но затем какой-то внутренний голос подсказал ему взять ключи и войти в подъезд. Почему он так поступил, он не знал. Просто почувствовал, что ему нужно подняться в квартиру.
Он собирался пройти к большому письменному столу из красного дерева и посмотреть бумаги.
Но затем что-то отвлекло его. Он посмотрел на диван рядом с камином и, к своему удивлению, увидел, что там спит Мэри.
Ее голова лежала на диванной подушке, а под ноги был подставлен табурет.
Майкл стоял и смотрел на нее. Мэри выглядела очень бледной и совсем юной. Она тихо спала. Одна рука была откинута, пальцы беспомощно разжаты.
— Бедная Мэри! — прошептал Майкл.
Ему было жаль ее, хотя она и раздражала его своим навязчивым обожанием, которое даже не пыталась скрыть.
Последние дни он был так занят, что почти не замечал ее. Тем не менее он знал, что неизбежно придется что-то решать с ней. Но что — этого он не знал.
Вдруг Мэри проснулась, потянулась и, широко открыв глаза, посмотрела на него.
— Майкл! — вскрикнула она, садясь. — Простите, я заснула.
— Ты, наверное, устала, — сказал Майкл. — Тебе давно пора быть дома.
— Как я могу пойти домой, если я так волнуюсь? — плаксиво заявила Мэри. — Я хотела послушать, что будет. Вы не позволили мне пойти в палату, поэтому я осталась здесь и, наверное, уснула, потому что вы так задержались.
Майкл взглянул на часы на камине:
— Уже половина первого ночи! Туги будет волноваться, не случилось ли чего с тобой.
Мэри встала, пригладила волосы. Ее глаза засияли так, что она стала очень хорошенькой.
— Что случилось, Майкл?
— Это был успех, — тихо сказал Майкл.
Туги обязательно почувствовала бы, что он не захочет говорить о случившемся сразу и что не надо давить на него.
— Ну, расскажите же скорее, что они сказали? — настаивала Мэри.
— Они были очень любезны, — уклончиво ответил Майкл и прошел к письменному столу.
— Никаких сообщений? — спросил он.
— Нет! Ну, Майкл, расскажите же мне…
Он перебил ее:
— Послушай, Мэри. Я очень устал. Я хочу выпить и потом собираюсь ехать домой. Мы поговорим по дороге.
Она радостно улыбнулась ему:
— Это будет великолепно! Что вы хотите выпить?
— Немного виски с содовой. Я сам сделаю.
— Нет, позвольте мне, — опередила его Мэри.
Майкл смотрел на нее. Он сам не понимал почему, но его постоянно раздражала ее готовность услужить ему.
«Зачем я к ней цепляюсь!» — ругал он себя, но все равно не мог ничего с собой поделать.
Ему никогда никто не надоедал. Туги была достаточно умна, чтобы понимать, что мужчин раздражает чересчур навязчивое внимание.
Те женщины, с которыми он был знаком раньше, всегда заставляли его ждать себя. Желание Мэри во что бы то ни стало понравиться ему вызывало у него смущение, а иногда даже и сильное раздражение.
— Спасибо, — сказал он, когда Мэри, запыхавшись, принесла ему бокал.
— Это так, как вы любите? — спросила она.
— Все отлично, спасибо.
— Можно добавить еще содовой, если я мало добавила.
— Да все хорошо, Мэри.
Майкл вернулся к своему столу, но Мэри пошла рядом, уцепившись за его руку.
— О, Майкл, я так волновалась! Я была уверена, что вы будете иметь успех.
— Еще многое предстоит сделать…
— Я знаю, но верю, что все будет, как всегда, превосходно.
— Спасибо, Мэри.
Он отворачивался от ее лица, но девушка все еще цепко держалась за него.
— Майкл!
Майкл неожиданно для себя одним глотком выпил весь бокал.
— Идем! — сказал он. Его голос прозвучал неожиданно резко. — Тебе давно пора быть в постели. Завтра предстоит большая работа, нам обоим нужно выспаться.
— Вы вернетесь сюда? — спросила она.
— Не знаю, — ответил Майкл уже от двери. — Надевай пальто побыстрее.
Он открыл дверь и сбежал вниз. Там он сел в автомобиль и завел мотор. Через несколько секунд вышла Мэри.
Майклу показалось, что на ее губах играла легкая улыбка, когда она садилась в машину. Она чем-то раздражала и волновала его, но он ехал на большой скорости по набережной и не делал никаких попыток завести разговор.
Мэри придвинулась поближе к нему, расслабленно опустив руку на колени, словно приглашая его взять ее. Майкл поехал еще быстрее, нарушая все правила, но, к своему удивлению, обнаружил, что ни один полицейский, встреченный им в этот поздний час, так и не остановил его.
Они уже почти доехали до Вофсайд-роуд, когда Мэри заговорила:
— Я так счастлива сегодня, Майкл…
— Ну и хорошо.
Майкл отвечал ровным, даже равнодушным голосом.
— Вы счастливы? — вдруг спросила она.
— Не знаю, — ответил Майкл, чувствуя, что он должен ответить на этот вопрос, и ненавидя и себя, и Мэри, потому что он не мог ответить так, как хотелось бы ей. — Думаю, да. Боюсь, не могу постоянно думать о своих чувствах.
— О, Майкл, мне так хотелось бы, чтобы вы смогли.
Она отвечала очень тихо, но в тот момент они уже подъезжали к дому Туги.
— Выходи, — сказал Майкл, — а я поставлю машину за углом.
Он был рад, что Мэри не стала ждать его, а пошла наверх. Только когда они дошли до дверей квартиры, она повернула голову и улыбнулась ему, держа в руке ключ.
— Ты откроешь дверь или я? — нетерпеливо спросил он.
Она вставила ключ и отворила дверь. В холле горел свет, и Майкл заметил, что дверь в гостиную распахнута.
Что-то подсказало ему, что случилась беда. Он бросил шляпу на стул и, пройдя мимо Мэри, вбежал в гостиную.
Как только он вошел, дверь с другой стороны открылась, и из комнаты Туги вышла Синтия.
— Так это вы, наконец! — сказала она.
— Наконец?
— Вы не поняли, что это срочно?
Майкл удивленно посмотрел на нее:
— Что вы имеете в виду?
— Вы не получили сообщения?
— Какое сообщение?
Синтия посмотрела на Мэри:
— Вы ему не сказали?
— Я… я…
Мэри не знала, что сказать, но Майклу было некогда выслушивать ее объяснения.
— Что случилось? Что-то с Туги?
Синтия кивнула. Не говоря ни слова, он бросился в комнату Туги.
Та лежала в кровати. Врач, которого Майкл знал много лет и который был их старым другом, сидел рядом. Он встал при появлении Майкла и пошел ему навстречу.
— Что случилось?
— Рад, что вы пришли, — ответил доктор Говард.
Майкл посмотрел на Туги. Ее глаза были закрыты, а лицо казалось почти таким же белым, как подушка, на которой она лежала.
