Касси Эдвардс - Солнечный Ястреб
— Но…
— Ты не права, если пришла в эти края, чтобы объединиться с англичанами из Форт-Уильяма, — его голос звенел, как натянутая струна.
Он начал было объяснять, что британцы собирались вообще покинуть форт, но берег был уже близко и спор прекратился сам собой. Он бросил весло на дно каноэ, спрыгнул в воду и вытащил лодку на каменистый берег.
Цветущая Долина выбралась из каноэ. Возмущенная тоном Солнечного Ястреба и тем, что он не дал ей в свое оправдание сказать ни слова, она схватила свернутое одеяло, в котором лежали яйца чаек, и подбежала к Солнечному Ястребу.
Он уже хотел извиниться и предложить обсудить разногласия в более спокойном тоне, но Цветущая Долина обрушилась на него, сверкая глазами.
То, что она сделала дальше, лишило его дара речи: одно за другим вытаскивала она яйца и швыряла в него.
— Забирай! — кричала она. — И уходи! Читай себе свои нравоучения! Видеть тебя не хочу. Никогда! Слышишь? Уходи ма-жон, прочь, вместе со своими нотациями! Не надо мне тебя!
Ошеломленный реакцией девушки на его слова, он только сейчас осознал, каким грубым и высокомерным был его тон. Она, вождь общины, не привыкла к такому явному неуважению. Но его так поразила эта ее выходка, что он даже не сообразил, как остановить ее, — она развернулась и умчалась.
Нельзя было так резко говорить о людях в черных рубахах, чтобы еще и это встало на пути их ново-обретенного счастья.
Ему хотелось ознаменовать приход любви праздником, а вместо этого оскорблены чувства и гордость любимой.
Он оглядел себя — и брезгливо скривился. Попытался стереть стекающие по голой груди желтки, встряхнул руки. Липкие ручейки стекали с пальцев на траву.
Вдруг тихий смех возник у него в горле и вырвался наружу хохотом. До него дошла смешная сторона ее выходки.
Теперь, наверное, гнев ее поутих, она, должно быть, представляет себе, с каким ошарашенным видом он стоял, пока она бросала в него яйцо за яйцом. Конечно, и она смеется, может, это прогонит обиду из ее сердца.
Все еще смеясь, он вошел в воду поглубже, нырнул и долго плавал, пока совсем не замерз.
Когда он вернулся на берег, несколько детишек из древни Цветущей Долины собрались вокруг каноэ и глазели на осетров, лежащих на дне.
Он вышел, отряхиваясь, из озера, и детишки уставились на него. Он улыбнулся, вытащил из лодки рыбину и продел под жабры ремешок.
— Поможешь, а? — он протянул осетра мальчику, на вид самому старшему, по крайней мере, десяти зим от роду. — Отнесешь этого осетра своему вождю?
Мальчика звали Две Стрелы, он энергично кивнул и схватил рыбу.
— Я помогу тебе.
— Спасибо, юный друг. — Солнечный Ястреб положил руку мальчику на плечо. — Как тебя зовут?
— Две Стрелы, — ответил мальчик, глядя на него во все глаза. — А ты — Солнечный Ястреб, вождь общины Заколдованного Озера народа оджибве.
— Ай-у, я — вождь Солнечный Ястреб, — он не стал спрашивать, откуда ребенок знает, кто он такой: он был в его деревне несколько раз, теперь каждый знает его в лицо.
— Я рад, что ты уже не пленник, — выпалил Две Стрелы и побежал к деревне, за ним — остальные дети.
— Я тоже, — вздохнул Солнечный Ястреб.
Хотя в некотором смысле он так и остался пленником… пленником любви. Надо немедленно что-то сделать, чтобы восстановить прежние отношения между ним и Цветущей Долиной. Он умрет, если еще раз не обнимет ее, не почувствует вкус ее губ!
Стук молотка, стихший на время, теперь возобновился, напомнив Солнечному Ястребу о причине их ссоры. Он мечтал о чудесном вечере в ее вигваме. Они сидели бы вдвоем и жарили рыбу, а потом он бы поцеловал ее.
Если она примет рыбу из рук мальчишки по имени Две Стрелы, зная, кто ее прислал, он будет очень удивлен.
Даже если она любит Солнечного Ястреба так сильно, как любит он, упрямство и гордость возьмут верх.
Подумать страшно, сколько пройдет времени, пока она согласится с ним поговорить.
Еще страшней представить, сколько пройдет времени, пока он снова сможет любить ее.
Абсолютно уверенный, что сейчас неподходящий момент для примирения с Цветущей Долиной, он пошел на стук молотка. Уж никак не хотелось ему, чтобы она подумала, будто он, как милости, выпрашивает ее внимания.
Подойдя достаточно близко, чтобы видеть церковь в просветах между деревьями, он присел на корточки, удостоверившись, что никто не видит, как он подсматривает за работой.
Затаился за густыми кустами и болезненно сморщился, разглядев, что индейцы и белые почти достроили церковь. Но когда увидел, как из фургона вытаскивают колокол, он оцепенел.
Будто вспышка солнечного света выхватила из глубин его памяти другой колокол… другое время… и тот страшный день, когда он его видел в последний раз.
Он зажмурился, изо всех сил стараясь представить как можно ярче тела родителей, застывшие на земле, и колокол, что лежал недалеко от того места, где они были зверски убиты.
Ренегат перебросил мальчика через луку седла, и последнее, что он видел перед тем, как был увезен в неизвестность, этот колокол, которым так гордился его отец.
Три человека бережно опустили колокол на землю недалеко от затаившегося Солнечного Ястреба. Индейцы и белые присели на берегу озера передохнуть. А Солнечный Ястреб, едва дыша, не отрываясь глядел на такой знакомый предмет.
Хотя он был очень мал в день резни, он очень хорошо запомнил колокол — тот был точно такой.
Ястреб взглянул на людей — они все еще сидели и разговаривали, закатное небо за ними стало тусклооранжевым — и снова посмотрел на колокол.
Надо было осмотреть его вблизи.
Тяжело дыша, чувствуя странную слабость в коленях, Солнечный Ястреб пополз из укрытия к колоколу.
Дрожащей рукой прикоснулся к металлу. Когда ладонь легла на внешнюю поверхность, он почувствовал ком в горле. Память о том дне всегда жила в его сердце. Он вспомнил, как отец положил свою руку рядом с его ручонкой, как они стояли на коленях, касаясь колокола, и его отец объяснял, какой это важный атрибут его деятельности. Каждое воскресенье колокольный звон будет сзывать паству в дом Господа.
Глаза его наполнились слезами. Он слышал голос, словно это было только вчера.
Что-то заставило его перевернуть колокол набок.
На секунду от потрясения он потерял сознание. Последний закатный луч осветил выгравированные на металле имена.
— Юджиния, Хершел, Джеффри, — прошептал он, не веря своим глазам.
Гадая, как это могло получиться, он вглядывался в надпись. Ай-у, да, это колокол отца. Наверное, кто-то нашел его в тот день и продал… или увез с собой?..
