Хизер Грэм - Желанная и вероломная
Дэниел усмехнулся.
— Гениальнее нет на свете, — отозвался он и, спрыгнул с жердочки, навалился на калитку. — Представь себе, Келли, у него был прекрасный дом в Арлингтоне. Дом и по сей день там, в Вашингтоне, округ Колумбия, на высоком холме, откуда открывается вид на Потомак. Причем не просто дом его жены. Ведь она…
— Правнучка Марты Вашингтон и Джорджа Вашингтона, — тихо продолжила Келли. Дэниел удивленно приподнял брови. — Я слышала, — кивнула девушка, — о вашем генерале Ли ходят легенды, он так же популярен здесь, как и на Юге. Многие искренне считают, что если бы он командовал северянами, то война бы давно уже закончилась. Говорят, он блестящий полководец и прекрасный человек.
Дэниел задумчиво улыбнулся:
— Да, верно. Порой, когда кажется, что войне не будет конца, я думаю о Мастере Ли, как мы его иногда называем, о его жене Мэри, об их доме.
— А что Мэри Ли? — осторожно поинтересовалась Келли.
Дэниел грустно усмехнулся:
— Мэри Ли любит своего мужа. И свято верит в правильность всех его решений.
— Но ведь это она потеряла дом, — сказала Келли. — Он все время в походе, на войне.
— Гоняет янки, — хмыкнул Камерон. Келли бросила на него испепеляющий взгляд. Он тихо рассмеялся и приблизился к ней. — И делает это мастерски.
— Неужели?
— Да. Как н все южане. Сама посуди: я всего лишь осторожно приближаюсь к тебе, а ты уже готова удрать.
Сердце у нее бешено забилось. Да, она действительно попятилась. Просто не в состоянии вынести восторженный трепет, который охватывает се всякий раз, когда он смотрит на нее. Да, надо научиться держать себя в руках, чтобы вновь обрести чувство собственного достоинства и, да простит ее Господь, свои моральные принципы.
— Я вовсе не пытаюсь удрать, — торопливо возразила она.
— В таком случае стой спокойно.
— Но сдаваться я не намерена!
Камерон медленно приближался. Она выронила из рук ведерко с кормом для цыплят и метнулась к загону для скота, не спуская с него глаз.
— Какой смысл сражаться, если война уже проиграна? — спросил он.
— Вы не правы, сэр. Война не проиграна. Проигрывать сражение за сражением — это еще не значит проиграть войну!
— А если измотать силы противника?
— Только не такого непреклонного.
Камерон помедлил с минуту и вновь скривил губы в улыбке:
— Вам когда-нибудь приходилось заниматься любовью в стоге сена, миссис Майклсон?
Девушка онемела от неожиданности, хотя должна бы уже привыкнуть к его фокусам.
Он не стал ждать ответа, а приблизился к ней вплотную.
Келли, не выдержав, тихо охнула и, скользнув в калитку, оказалась за оградой.
— Полковник, вы слишком форсируете события! — воскликнула она. — Думаю, нам не помешало бы проявить немного сдержанности…
— С вами трудно не согласиться, миссис Майклсон, — вежливо отозвался он. Но тут же, едва коснувшись ограды, легко преодолел ее и оказался рядом с ней.
— Дэниел Камерон…
— Значит, ты никогда не занималась любовью на сене?
Она снова попятилась.
— Думаю, вряд ли прилично…
— Ах, Келли, Келли, это нельзя считать чем-то приличным или неприличным. А запах сена так приятен…
— Сено колется и забивается в волосы.
Он рассмеялся. Даже в темноте было видно, как поблескивают его синие глаза.
— Подойди сюда, женщина! — скомандовал он. Потом, схватив ее за руку, притянул к себе.
Девушка вмиг растаяла. Неужели она полюбила? Так быстро и так легко? А может быть, во всем виновата война?
— Что ты себе позволяешь, мятежник? — ледяным тоном осведомилась она, высвобождаясь, сделала шаг назад, но тут же споткнулась и хлопнулась именно туда, где он хотел ее видеть, — в стог сена.
Он немедленно бросился в сено рядом с ней, обнял ее и с наслаждением глубоко вдохнул.
— Изумительный аромат, такая свежесть…
— Только поосторожнее, а то вляпаешься в коровью лепешку, — остудила его Келли.
Он тихо рассмеялся хрипловатым завораживающим смехом и прикоснулся к ней губами. Под простеньким голубым хлопковым платьем с лифом на пуговках и широкой пышной юбкой, как оказалось, ничего не было.
Пуговки одна за другой расстегнулись. Она почувствовала, как его рука ухватилась за подол…
Лиф распахнулся, обнажив груди, юбка задралась до бедер, и он навалился на нее всем телом. Келли уже задыхалась от страсти, а он все целовал и целовал, и его пальцы прогуливались по ее бедрам — поглаживали, прикасались, исследовали.
Наконец, уткнувшись ей в грудь. Камерон рывком вторгся в ее плоть.
Она судорожно глотнула воздух и почувствовала запах сена — сладкий и возбуждающий, как запах самой земли. Терпкий запах мужчины, смешавшись с ним, вызвал у нее прилив острого, безудержного желания.
На сей раз он был уже не тем нежным любовником, что прошлой ночью. Теперь в каждом его прикосновении чувствовалась животная страсть под стать будоражащему запаху земли в ночном воздухе. На сей раз его губы не дразнили и не упрашивали, а требовали немедленного ответа, не допуская никаких отсрочек.
Такой же требовательностью отличалось и все его поведение — он не пытался соблазнить и не домогался ответной реакции, а скорее провоцировал ее. Однако именно так, как ей хотелось. Она уже не чувствовала, как колется сено. Дэниел ускорил ритм, и Келли почувствовала, что бушевавшая в ее теле страсть достигла предела. Сначала наступила кромешная тьма, потом ее охватило ни с чем не сравнимое чувство блаженства. Она не могла бы объяснить, откуда возник этот горячий нектар, заполнивший все ее существо, — то ли из ее, то ли из его тела, и что за звуки слышались ей — то ли это вскрикивала она, то ли он лепетал что-то бессвязное…
Они долго лежали молча, и лишь спустя некоторое время Келли почувствовала, как колется сено. Она удивленно покачала головой, а он вдруг наклонился к ней с озорной улыбкой.
— Миссис Майклсон, в ваших волосах застряла травинка!
— Ах ты, бессовестный! — рассмеявшись, воскликнула девушка и оттолкнула любимого. Оба с хохотом стали барахтаться в стогу. Наконец ей удалось вырваться, и она, вскрикнув, съехала с двухфутовой высоты на землю. Сверху тут же свесилась голова Камерона. Весело поблескивали синие глаза.
— Так вам и надо, миссис Майклсон! Теперь сами убедились, что случается с непослушными янки? Смею доложить…
Смех вдруг оборвался, и он, не договорив, замолчал. Потом, протянув ей руку, сказал:
— Келли, держись. Залезай обратно.
Он явно оберегал ее от чего-то страшного у нее за спиной.
Она это сразу поняла, но, подобно супруге Лота, поддалась искушению и оглянулась.
В сарае было темно. По углам лежали густые тени, поскольку свет луны был слишком слаб, чтобы бороться с ночным мраком.
