Карен Хокинс - Ты лишила меня сна
— Вы добрались из Лондона за четверо суток? — Домоправительница посмотрела на Хью укоризненно: — Неужели вы мчались без остановок?
— Мы спешили.
— Да, вижу. Бедняжка, должно быть, совсем без сил! Почему бы вам не проводить ее в спальню, а я принесу вам чаю и рулетиков.
— Рулетиков? — спросила Триона.
— Да, это наш любимый десерт, — пояснил Хью.
Триона смотрела на него и, казалось, была способна только удивляться.
Миссис Уоллис пояснила:
— Такие сладкие мягкие рулеты. Вам непременно понравятся. — Она критически оглядела Триону с головы до ног: — Да, видно, лондонские барышни вообще ничего не едят, хотя, глядя на вас, пожалуй, можно сказать, что вы чуть полнее большинства из них.
— Благодарю вас.
Хью прижал ее к себе и улыбнулся:
— Миссис Уоллис считает, что мы погибаем от истощения. И старается нас хорошенько кормить.
— Гм. Если вы будете питаться как следует, я ничего не буду говорить! Не переживайте, миледи. Мы вас живо поправим.
Триона посмотрела на Хью:
— Я бы охотно приняла ванну.
— Конечно! — сказала миссис Уоллис, обернувшись по пути к лестнице через огромный холл. — Ангус, живо на кухню! Скажи людям, что у нас новая госпожа и она желает принять ванну немедленно.
Хью и Триона последовали вверх по огромной лестнице за домоправительницей, объяснявшей по пути, кто изображен на портретах. Но Хью замечал, что Триона не обращает на них внимания. Лицо ее казалось осунувшимся и бледным, плечи поникшими, а каждый новый шаг давался с большим трудом.
Когда они добрались до площадки второго этажа, Триона споткнулась и упала бы, если бы Хью не подхватил ее на руки. Она едва слышно пробормотала слова протеста, но голова ее покоилась при этом на его плече, а рука обнимала за шею.
Бросив обеспокоенный взгляд назад, миссис Уоллис кивнула, демонстрируя свое одобрение, и поспешила опередить Хью, чтобы открыть дверь спальни.
Джентльмен в первую ночь в новом доме должен дать уединение и покой своей молодой жене после столь напряженного и утомительного путешествия, но она была его женой перед Богом, а он уже проявил большее терпение, чем любой известный ему мужчина. Если уж ему приходилось примириться с условиями брака, которые ему не нравились, то по крайней мере он имел право насладиться теми его сторонами, которые находил приятными.
Миссис Уоллис взбила подушку на диване возле огромного камина.
— Пойду позабочусь о рулетиках и чае.
— Благодарю вас.
Знакомая большая комната с ярко-синими занавесками, уютным камином, красно-зеленым ковром и тяжелой добротной мебелью темного дерева выглядела приветливо. Не обращая внимания на диван, Хью опустил Триону на кровать.
— Отдыхайте, пока не принесут еду и горячую ванну.
Она расслабилась, устроившись на подушках, закрыла глаза, и ресницы полукружиями легли на ее щеки. Хью не отрывал взгляда от ее подбородка и изящной линии шеи, потом его взгляд переместился на мягко приподнимающуюся и опускающуюся от дыхания грудь.
Его окатила волна желания, и он поспешил отвернуться, чтобы не поддаваться соблазну.
Постепенно ее дыхание стало ровным, губы приоткрылись, и она повернула голову набок. Угнездившаяся среди подушек, со спутанными волосами, разметавшимися вокруг лица, и глазами, оттененными темными кругами, свидетельствовавшими о крайней степени усталости, она казалась совсем юной.
Хью опомнился, только когда отвел волосы с ее лба. Когда его пальцы заскользили по гладкой коже, сердце его дрогнуло. «Она измучена, и ее волнует будущее. Я рассчитываю, что когда она поймет истинное положение вещей, то не станет разрушать ни мою, ни чью-либо еще жизнь». На это он надеялся больше, чем на что-нибудь иное.
Хью вздохнул, чувствуя себя усталым до мозга костей, но спать не собирался. Ему следовало сообщить миссис Уоллис, что следует повременить с рулетами и горячей ванной, пока Катриона не отдохнет. Подремав с час, она будет в состоянии поесть и принять ванну, прежде чем отойти к глубокому и крепкому ночному сну.
Возможно, пока он сам будет на нижнем этаже, стоит отправиться на некоторое время в библиотеку, перед тем как лечь спать, а иначе ему едва ли удастся уснуть. Если и было что-то, в чем он нуждался, то именно в глубоком сне, похожем на обморок, особенно когда эта невинная искусительница-жена оставалась в пределах досягаемости. Но утром, когда она проснется…
Он улыбнулся, подоткнул под ней одеяло и, все еще улыбаясь, тихонько вышел из комнаты.
Глава 9
Если вы когда-нибудь окажетесь рядом с Маклейном, не смотрите в его зеленые глаза. Говорят, что от одного взгляда этих глаз женщина попадает к нему в плен и отдает ему сердце. Потому всегда следует быть с ним настороже.
Старая Нора — своим трем любимым внучкам холодным зимним вечеромЧасом позже, выйдя из библиотеки, Хью заметил, что дверь гостиной открыта настежь, а внутри мягко теплится свет. Он заглянул туда и остановился при виде пары ботинок на ногах, вытянутых перед камином.
Это были очень хорошие ботинки из мягкой итальянской кожи, поблескивающие лаком, которые обычно можно было видеть в магазинах на Сент-Джеймс-стрит. Их каблуки были изготовлены по-особенному и отделаны серебром, а с белых носков свисали черные как смоль кисточки, что подтверждало мысль о том, что они принадлежат денди. Насколько можно было судить по блестяще сшитым бриджам, и остальная одежда этого человека была под стать обуви и штанам.
Хью вошел в комнату:
— Что ты здесь делаешь? Что случилось?
Мужчина на стуле потягивал портвейн из стакана, который согревал в ладонях.
— Неужто так следует приветствовать родного брата? — послышался томный голос.
Хью помрачнел:
— Где девочки?
— В постели, как им и положено.
— Значит, ничего не случилось?
— Твои дочери в порядке. Даже сейчас они под охраной семерых моих лучших людей.
Хью вздохнул и провел рукой по волосам, приглаживая их:
— Прошу прощения, Дугал. У меня была трудная неделя. К тому же, перед тем как уехать, я получил это письмо…
— Знаю! Оно и меня обеспокоило. Вот почему все мои лучшие люди там. Я никогда бы не допустил, чтобы с племянницами случилась беда.
Хью ухитрился улыбнуться:
— Спасибо. Извини меня за нервозность. — Он огляделся: — Где София?
— Моя милая женушка отбыла в Эдинбург нынче днем, чтобы сопровождать отца к врачу.
— Ред болен?
— У него приступ подагры, но Софи суетится вокруг него, будто он младенец. — Дугал улыбнулся, и его взгляд смягчился: — Она уехала ненадолго. Без меня ей всегда плохо.
