Киран Крамер - Герцоги налево, князья направо
Князь поглядел на герцога и свою сестру, словно опасался, будто они его услышат.
— Наденьте, пожалуйста, также и шляпку, — предложил он. — С перьями. И возьмите зонтик. Мне нравятся женщины, которые умеют легко и красиво обращаться с зонтиком.
Поппи ощутила внезапный и вроде бы совсем нелогичный приступ страха, она даже не могла определить его, но тем не менее он лишал ее уверенности в себе.
— Сергей… — Она сделала паузу. — Скажите, вы имели в виду мою гостиную?
В глазах у князя появился холодок.
— А вы что, подумали, будто я имею в виду другое место?
Поппи моргнула. Неужели он… нет, он не мог, не посмел бы…
Нет, ее мысли приняли непристойное направление.
— Никоим образом! — сказала она как отрезала.
— Князь, леди Поппи! — окликнул их Драммонд, направляясь к ним широким шагом. — Вы не видели? Борис сбежал!
— Ваш проклятый герцог оскорбляет меня, — пробурчал Сергей. — А мне дела нет до этого поганого пса! Надеюсь, Драммонд сам отправится на поиски и тоже заблудится.
— Куда же он побежал? — спросила у Драммонда Поппи, пропустив мимо ушей недопустимо грубые замечания Сергея.
— Не могу сказать с уверенностью. — Драммонд со злостью прищурился, серые глаза превратились в узкие щелочки. Помчался ни с того ни с сего куда-то вниз по коридору. Наташа совсем запыхалась и сидит теперь в кресле вон в том салоне, слева от нас. Князь Сергей, пожалуйста, отвезите ее домой, а вы, леди Поппи, поедете со мной.
Он взял ее за руку. И Поппи тотчас почувствовала огромное облегчение. И на сердце у нее стало тепло от прикосновения крепкой, мускулистой руки.
— Мы вернем Бориса княгине, как только найдем его, — пообещал герцог князю.
Поппи была довольна, что ее натянутый разговор с Сергеем кончился. И она ощутила радость, неожиданную радость при мысли о том, что они с Драммондом какое-то время побудут наедине и к тому же избавятся от общества княгини с ее постоянным нытьем.
Даже при том, что за избавление придется заплатить такую цену, как поиски дрянной собачонки.
Глава 17
Сдержанное неудовольствие Николаса по поводу претензий княгини на его внимание и повиновение превратилось в бурное возмущение. Одноглазый корги словно сквозь землю провалился — вопреки тому факту, что он и Поппи обошли в поисках множество комнат музея, потратив на это добрых полчаса, если не больше.
— Княгиня утверждает, будто Борис любит общество людей и вполне мог бы затеряться в толпе посетителей, — сказал Николас.
— В таком случае нам стоит еще раз пройтись по галерее шотландскою мрамора, — предложила Поппи. — Там довольно много народу.
— Мы побывали там уже дважды.
— А как насчет того зала, где находится знаменитый Розеттский камень, с древними египетскими письменами?
— Ладно, зайдем туда еще раз.
Они уже повернули направо, к помещению, где находился прославленный экспонат, который благодаря усилиям французского лингвиста Шампольона положил начало научной египтологии, как вдруг Поппи протянула руку вперед со словами:
— Да вот же он!
Злополучный песик съежился у начала ступенек, ведущих на первый этаж, видимо, обдумывая, как бы ему половчее по ней спуститься. Оба они поспешили к нему, и Николас подхватил беглеца на руки. Тот, вывесив из пасти длинный язык, уставился на Поппи самым вызывающим взглядом единственного глаза.
— Ну вот и конец твоим приключениям, мой друг из собачьего племени, — проворчал Николас.
Поппи погладила Бориса по голове.
— Ума не приложу, где он мог прятаться, — сказала она.
Ее тоненькие пальчики продолжали двигаться по шерстке собачки, и при этом Поппи бормотала не слишком внятные, но ласковые слова, а Николас вдруг обнаружил, что не в силах отвести глаз от этого зрелища.
Господи милостивый, о чем это он думает? И тут он сообразил, что попросту ревнует. Ревнует Поппи к собаке!
Он рывком поднял корги повыше, и рука Поппи повисла в воздухе.
— Не стоит больше тормошить собаку, — сказал он, чувствуя, что настроение у него испортилось, непонятно почему.
— С чего это вы напустились на меня? — спросила Поппи и приняла воинственную позу, упершись руками в бока. — Что я сделала?
Николас был избавлен от необходимости отвечать появлением низкорослой женщины с широким лицом. На голове у явно разгневанной особы был отделанный пышными рюшками чепец, руки сжаты в кулаки. За женщиной следовала робкая на вид служанка.
— Так вот он где, этот проклятый пес! Эта чертова псина проглотила жемчужную подвеску с рубинами из моего ожерелья! Я-то взяла его на руки и говорю: «Ах ты бедняжка, милый ты мой!», а он как цапнет зубами — и оторвал подвеску!
Женщина продемонстрировала разорванную золотую цепочку.
Поппи широко раскрыла глаза.
— Ох, мне так жаль, мадам, простите Бога ради! Но я уверена, что мы сможем вернуть вам подвеску… когда она, м-м, пройдет через него.
Женщина обиженно выпятила губы.
— Я не могу ждать так долго. Я приехала из Суррея, и мне надо уезжать домой. Мое имя миссис Трэверс, я, может, и не такая уж важная леди, но в нашей деревне, смею вас заверить, я занимаю самое высокое положение.
— Дайте мне, пожалуйста, ваш адрес, мадам, и мы непременно вернем вам подвеску, — сказал Николас. — Надеюсь, через день. Самое большее — через два.
— Право, не знаю, — недоверчиво проговорила миссис Трэверс. — Что, если вы захотите оставить ее у себя? Отдайте мне эту собаку, тогда я буду уверена, что получу свою вещь. Когда я это сделаю, то извещу вас письмом, и вы можете приехать за собакой.
— Мы не сможем так поступить. Это даже не наша собака, — объяснила Поппи. — И мы не воры. Мы совершенно не заинтересованы в вашей… похищенной подвеске.
Миссис Трэверс вспыхнула:
— Всякое может быть! Ведь это ваша собака ее проглотила!
— Прошу прощения, — сказала Поппи, и щеки у нее порозовели. — Я только имела в виду, что мы этого не хотим.
Женщина поджала губы, но тут же выпалила:
— Отдайте мне эту собаку… или я… я позову констебля!
Николас взял ее за руку повыше запястья.
— Мадам, эта собака принадлежит русской княгине…
— Мне безразлично, кому она принадлежит! — Миссис Трэверс ударилась в слезы. — Где это слыхано, чтобы собак впускали в музей? Эта тварь на меня набросилась! Я потребую возмещения через суд, так и знайте!
Поппи потянула Николаса за рукав и зашептала под душераздирающие вопли миссис Трэверс:
— Мы должны отдать ей собаку.
— Нет, мы этого не можем сделать, — ответил он. — Наташу хватит удар.
