Нора Робертс - Ласка скорпиона
Когда она повернулась, Ева увидела, что не все волосы запрятаны под синий бархатный бант: завитки волос красивого собольего цвета обрамляли ее лицо над ушами. И еще Ева заметила, что лицо Миры напряжено, губы крепко сжаты.
– Сядьте, – пригласила Мира. – Я вас ждала.
Молча, предоставив Мире самой начать разговор, Ева опустилась в одно из глубоких кресел. Взяла чашку чая, который не любила, и стала ждать.
– Майор известил меня о ситуации, и я просмотрела файлы лейтенанта Оберман и детектива Гарнета. – Удерживая хрупкую фарфоровую чашку на блюдце, Мира села и перебросила ногу на ногу.
– Хорошо.
– Прежде чем начать с вами это обсуждение, не могу не сказать, что я знаю и уважаю Маркуса Обермана.
– Таких много, и я в их числе.
Мира вздохнула и отпила чай.
– Мне тяжело. Очень тяжело. Мне кажется, что это уважение и порожденная им предвзятость могли повлиять на меня при проверке Рене Оберман. Я спрашиваю себя, Ева: если бы она была не дочерью Маркуса, может, я нажала бы сильнее, заглянула быглубже, может, моя оценка была бы совсем другой?
– И каков ваш ответ?
– Боюсь, теперь, задним числом, ответ «да». – Кроткие голубые глаза Миры встретились со взглядом Евы. – И это очень тяжело. Если бы на меня не повлияло то, чья она дочь, она могла бы не пройти тест и не получить допуск к начальственной работе. Она могла бы сейчас не занимать свое кресло и не командовать людьми.
Ева молча кивнула.
– Стало быть, мы можем винить вас, майора, наблюдательный совет и всех ее непосредственных начальников за то, что повышали ее по службе.
Мира улыбнулась чуть заметно.
– Я понимаю: не я одна в ответе за то, что она продвинулась по службе в департаменте. Но спасибо вам за эти слова.
– Она ловко работает. Закрыла приличное количество дел, а теперь руководит бригадой, у которой гоже приличные результаты. У нее нет заметных сбоев. И вот это меня сразу настораживает, потому что если ты коп с почти восемнадцатилетним стажем и у тебя ни единого сбоя, значит, ты не делаешь свою работу. Ты манипулируешь своей работой, своим послужным списком, обходишь трудные места, скрываешь правду. Или подмазываешь нужные руки. Но на бумаге, – закончила Ева, – она выглядит хорошо.
– Я согласна. Можно сказать, она пускает в ход хитрость, угрозы и лесть – что сочтет нужным для каждого конкретного случая. Это ее исходные орудия, крайне полезные в полицейской работе. Ей ни разу не пришлось ранить или убить подозреваемого во время операции. Поэтому она ни разу не подвергалась глубокому тестированию, как любой офицер, убивающий при исполнении.
– Но ее все-таки тестировали, она проходила обязательные психологические проверки.
– Да, – подтвердила Мира. – Первоначальное тестирование проводила я, несколько раз давала ей ежегодные характеристики. Но все последние годы ее проверку проводил доктор Адамс.
– Почему?
– В таком департаменте, как наш, не обойтись без множества психиатров, психологов, специалистов по составлению психологических портретов, оценок и характеристик. Поначалу я не придала этому значения. По правде говоря, даже не заметила. Через мой кабинет по разным причинам проходит слишком много офицеров, технического и конторского персонала департамента.
– Да, это я понимаю, – кивнула Ева. – Я спрашиваю, почему она решила поменять лучшего специалиста, первого в своем деле, на кого-то с нижних ступенек.
Мира ответила не сразу, отпила еще чай. Ева догадалась, что она обдумывает ответ.
– Могу лишь предположить, что ей не понравились мои вопросы, мой анализ, мой стиль. Могу также предположить, что она предпочитает мужчин.
– Вероятно, она считает, что ей легче манипулировать мужчинами, вводить их в заблуждение, влиять на них.
– Да. Она рассматривает свою сексуальность как инструмент. И она права, сексуальность может стать весьма полезным инструментом. Женщины представляют для нее угрозу, они соперницы, конкурентки Она предпочитает компанию мужчин.
– Это не преступление, – заметила Ева.
– Нет, это не преступление, – повторила за ней Мира, – но, возможно, это сигнал, и он должен был меня насторожить. Поскольку она замешана в коррупции, в правонарушениях и в убийстве, я могу поделиться с вами моим мнением, составить психологический портрет, провести общий анализ. Но я не могу дать вам конкретные детали, почерпнутые из бесед с ней.
Ева отставила в сторону чашку с чаем и забарабанила пальцами по колену.
– Давайте попробуем вот как. Чисто гипотетически: имеется ребенок – единственный ребенок, чей отец пользуется огромным уважением в своей профессии. В неблагодарной, требующей полной отдачи и времени профессии. В самом прямом смысле слова отец является эталоном в своем деле. Ребенок мог почувствовать себя обязанным пойти по его стопам.
– Да. – Немного успокоившись, Мира откинулась на спинку кресла. – Любовь к родителю, гордость за него, постоянный пример превосходства и преданности службе перед глазами. Потребность купаться в лучах чужой славы, ощущать переданную от родителя любовь и гордость.
– Но ведь многие могут захотеть поступить ровно обратным образом, – возразила Ева. – Допустим, родитель был грандиозно преуспевающим бизнесменом. Допустим, он нажил состояние и добился высокого положения в обществе тяжелым и честным трудом, работой по двадцать часов в сутки, умением и преданностью делу. А его сын может сказать себе: зачем мне это нужно? Лучше просто сидеть сложа руки на своей ленивой заднице или уйти в коммуну хиппарей и выращивать помидоры.
Мира опять улыбнулась.
– Верно. Когда давит папин успех, хочется взбунтоваться против родительских ожиданий и тирании, проложить себе дорогу самостоятельно.
– Но может быть и такой вариант: пойти по родительским стопам, но, не имея тех же навыков, той же чистоты помыслов, скажем, той же внутренней преданности или что там еще нужно, чтобы преуспеть, предпринять обходной маневр. Ребенок тоже хочет гордости, славы, авторитета, но не может все это заполучить папиным путем. А может, и не жаждет следовать папиным путем. До репутации святого дожить нелегко. И это его злит. Но есть же способы достичь желаемого, есть способы построить репутацию, пустив в ход папин золотой стандарт как фомку, даже прикрыться им как щитом. Извалять его в грязи. – Ева подалась вперед всем телом, стараясь донести свою мысль. – Тут можно кайф словить, потому что старый хрыч уж больно высоко забрался, его не догнать. Какого черта он требует от ребенка таких же подвигов? У тебя отец – святой? А ты стань грешником. Войди в его профессию, и ты пожнешь все плоды, получишь награды. Главное, сумей остаться чистеньким снаружи.
