Ги Бретон - Версаль на двоих. Книга о галантной любви Короля-Солнца и прекрасных дамах Версаля
Далее следовала установленная формула, согласно которой земли Вожур становились герцогством и пэрством, «дабы этот титул принадлежал названной мадемуазель Луизе де Лавальер, а после ее кончины – нашей дочери Марии-Анне, упомянутой выше, ее наследникам и потомкам, как и мужского, так женского пола…»
Потрясенная мадам де Монтеспан немедля побежала к Вуазен и закатила ей ужасную сцену. Колдунья тут же приступила к вымачиванию жаб в кобыльей моче….
А в это время две женщины, не переставая лили слезы: Мария, которая не могла смириться с оскорблением, нанесенным ей королем, и Луиза де Лавальер, угнетенная тем, что внебрачная связь окончательно вышла наружу. Кроме того, ее мучила еще одна мысль: возможно, все эти почести, которыми одарил ее король, были прощальным подарком? Вскоре она получила подтверждение, что страхи не были напрасными.
15 мая Людовик XIV объявил, что только королеве и ее фрейлинам (среди которых была мадам де Монтеспан) будет позволено сопровождать его в Нидерланды.
– А я? – спросила Луиза.
– Вы останетесь в Версале.
Узнав, что суверен намеревается завоевывать спорную провинцию в обществе мадам де Монтеспан, фаворитка, ожидавшая в то время четвертого ребенка, удалилась в слезах.
* * *20 мая король отправился на север в большом экипаже, в сопровождении армии, королевы и придворных дам. Эта военная кампания начиналась как загородная прогулка.
А в Версале тихо плакала Луиза, сокрушаясь при мысли, что король уехал на войну, ничего не сделав для ребенка, которого она должна была произвести на свет.
24 мая, вне себя от горя, она написала ставшее знаменитым письмо своей подруге мадам де Монтозье:
«Мое новое высокое положение причиняет мне такое беспокойство, что я не могу скрыть тревогу, хотя ожидала от этих почестей совсем иного. Зная вашу отзывчивость, хочу поделиться с вами тем, что лежит у меня на сердце, а также моими соображениями на сей счет.
Следуя обычаю, все разумные люди, прежде чем завести новых слуг, уведомляют об этом старых посредством выплаты им положенного жалованья или же словами признательности за их труды. Боюсь, как бы со мной не случилось подобного. Возможно, король, пожаловав меня столь высоким титулом, предупреждает тем самым об отставке и, желая пробудить во мне тщеславие, надеется, что честолюбие возьмет верх над любовью, так что унижение покажется мне не столь тяжким.
Если вы дадите себе труд пристально взглянуть на состояние моих дел, то согласитесь, что нет никого, кто заслуживал бы большего сострадания.
Король смертей, он собирается воевать; если с ним произойдет что-нибудь ужасное, что станется со мной? Что станется с отпрыском королевской крови, который уже беспокойно шевелится в моем чреве? Король знает об этом, он уверен, что будет сын, но ничего не сделал для ребенка.
Мне крайне необходимы ваша помощь и ваш мудрый совет… Луиза…»
А в это время радостный и беспечный король двигался победоносным маршем, захватив Шарлеруа, Ат, Турне, Фюрн, Армантьер, Куртре с такой легкостью, как «если бы просто чихнул»…
Дамская баталия перед королевскими войсками
Нет ничего ужаснее, чем вражда и схватка двух женщин, оспаривающих одно сердце…
Сент-ЭвремиКороль оставил Марию-Терезию, мадам де Монтес-пан и придворных дам в Компьене, где они развлекались как могли в ожидании, когда им разрешат отправиться к действующей армии.
– Наверное, нам придется долго сидеть здесь, – с досадой говорили они друг другу, – ведь войска Его величества вознамерились, кажется, пройти Нидерланды от начала до конца.
Но и на сей раз в ход событий вмешалась любовь, обманув все догадки и предположения…
9 июня Людовик XIV, несмотря на то, что враги поспешно отступали перед ним, прервал свое триумфальное шествие и вернулся в Авен, иными словами, на границу. Европа была ошеломлена. Что мог означать этот неожиданный поворот? Все объяснилось, когда король призвал к себе двор. Многие люди тогда не побоялись бросить упрек монарху, говоря, что он упустил верную и быструю победу в войне ради желания повидать мадам де Монтеспан.
Узнав о решении короля, Франсуаза, которая хорошо знала, что военные действия были остановлены ради нее, почувствовала себя на седьмом небе. Что до прочих дам, то они грезили об ожидающем их во Фландрии прекрасном зрелище, ибо каждая представляла себе войну в виде приятной прогулки по полям, где цветут маргаритки и лежат в красивых позах убитые враги…
Но известие об этой поездке произвело совсем иное впечатление на Луизу, по-прежнему тоскующую в Версале. Несчастная женщина, всегда столь робкая и покорная, впервые не смогла скрыть обиду и, к вящему удивлению своей свиты, впала в состояние нервного возбуждения. Наконец, не в силах больше терпеть, она села в карету и приказала кучеру везти себя во Фландрию, к королю…
20 июня королева, только что прибывшая в Ла Фер, по обыкновению села играть в карты, когда ей сообщили, что приближается экипаж мадемуазель де Лавальер. Эта неожиданная новость нарушила мирное течение вечера. Прежде всего, Мария, чей желудок обладал повышенной чувствительностью, извергла из себя обед, а затем, как рассказывает мадемуазель де Монпансье, бывшая свидетельницей этой сцены, дамы заметались по дому с испуганными криками и улеглись спать в весьма растрепанных чувствах…
На следующее утро Луиза приехала в Ла Фер. Поднявшись, мадемуазель де Монпансье обнаружила, что она сидит на сундуке с утомленным видом и с красными от бессонной ночи глазами.
Мадемуазель де Монпансье немедленно поднялась к Марии-Терезии, которая также не спала, обсуждая с мадам де Монтеспан странную выходку мадемуазель де Лавальер. Всю ночь ее рвало, она плакала и продолжала чувствовать себя очень плохо…
– Взгляните, в каком состоянии королева, – говорила Франсуаза лицемерным тоном.
Выходя из церкви после мессы, Мария не ответила на поклон Луизы, а когда настал час обеда, приказала метрдотелю не кормить нежданную гостью. Однако тот не посмел морить голодом девицу, имевшую честь принимать в своей постели короля, и украдкой принес ей еду…
После полудня королева села в карету вместе с мадемуазель де Монпансье, мадам де Монтозье, мадам де Монтеспан и отправилась в Авен. Примерно в ста шагах сзади катилась карета мадемуазель де Лавальер. В пути Франсуаза умело подогревала негодование Марии-Терезии, настраивая ее против Луизы.
– Какая возмутительная дерзость, – говорила она, – явиться к королеве без предупреждения, прекрасно зная, как это будет воспринято. Я убеждена, что и король не вызывал ее.
