Пэррис Бондс - Хранительница Грез
Фрэнк ухмыльнулся:
— Я полагаю, что ты вырядишься на эту встречу, как пингвин, да?
— У меня нет подходящего костюма для званого обеда, да и черного галстука тоже. Надо подумать об этом.
Дэн размышлял всю последующую неделю. Хотел ли он показать свою независимость надменному аристократу Филлипсу только из-за того, чтобы понравиться богатой и чужой ему женщине на Элизабет-Бэй?
Чем больше Дэн занимался делами Союза, тем меньше у него оставалось свободного времени, и потому к себе в помощники на эту неделю он взял Фрэнка. В пятницу вечером Дэн взвалил на широкие плечи бушрэнджера оставшуюся груду дел.
— Просто просмотришь все сообщения и в понедельник кратко мне изложишь, а сегодня вечером я иду на прием и обед к Филлипсу.
Фрэнк весело ухмыльнулся:
— Направляешься на бал Сумасшедших Шляпников, парень?
Дэн постучал себя пальцем по виску:
— Хотя я сам далек от этого. — В раздражении на себя и Филлипсов он надел тот же костюм, что и на встречу в отеле «Лорд Нельсон».
Такое вызывающее неповиновение традициям и этикету сразу же отметил Филлипс, когда самолично спустился встретить Дэна и выглянул в окошко над дверью. Он критически осмотрел Дэниела:
— Я рад, что вы оказались способным на этот поступок, мистер Варвик.
Дэн осмотрел комнату. Горшки с пальмами и папоротниками стояли в нишах стен. Хрустальные люстры, чуть мерцая, освещали блестящее светское общество. За занавесом китайского шелка, специально натянутом возле лестницы, небольшой оркестр играл классическую музыку. Слуги в ливреях сновали меж гостей, время от времени наполняя опустошавшиеся бокалы.
— Вы знаете, что это противозаконно — пытаться купить меня? Филлипс рассмеялся.
— Вы сказали, что это незаконно, но это не значит, что вас нельзя купить.
Дэниел ответил ему пристальным взглядом:
— А ваша дочь продается? Лицо Филлипса вспыхнуло:
— Я бы попросил вас не затрагивать этой темы.
— А, папа, вот вы где, — Луиза подошла к отцу и нежно взяла его за руку. На ней было шелковое платье, оголявшее кремовые плечи. — Мама искала тебя, чтобы…
Она запнулась, как будто только сейчас поняла, что помешала беседе. Ее взгляд, серебряный в свете газовых ламп, скользнул по Дэну.
— Это мистер Варвик, не так ли?
— В последний раз, когда я смотрел в зеркало, это был он.
Луиза весело рассмеялась, и Дэн изменил свое мнение о ней. В ней было что-то непосредственное, смягчавшее чопорную вежливость. Дэну это понравилось.
— Пойдемте, — сказала она. — Я представлю вас остальным гостям.
Мрачное выражение на лице Филлипса подсказало Дэниелу, что он наживает себе непримиримого врага. Но, работая в Союзе, Дэн усвоил, что даже враги могут прийти к соглашению, если того захотят.
— Я хочу его, папа.
Отец Луизы уселся в глубокое кресло с подлокотниками и раскурил сигару. Дым струился изо рта, пока Филлипс говорил.
— Мужчину, который интересует и привлекает тебя?
Луиза вяло подошла к окну гостиной, ее пальцы задумчиво играли со щеколдой, запиравшей массивную двойную раму. Перед глазами стояло лицо молодого человека, чья кожа, прежде белая, как слоновая кость, теперь была загорелой от долгого пребывания под австралийским солнцем.
— Странно, но почти то же самое он сказал мне прошлой ночью, что я его привлекаю и интересую, как никто другая.
— Что же он еще сказал?
Луиза не обернулась на голос отца, из кухни доносился высокий тонкий голос матери, дававшей указания повару.
— Что не переменит своего мнения в любом случае, независимо от того, верю я ему или нет.
— Другими словами, имеет это для тебя какое-то значение или нет.
Улыбка коснулась ее алых губ.
— О, я знаю, для меня это имеет огромное значение.
— Скажи мне, Луиза, что ты нашла в нем? Она вспомнила их краткую беседу о сиднейской огромной гавани, напоминавшей ей гавань Сан-Франциско. О том, как они говорили о жителях Сиднея.
— Не слишком сильно они отличаются от своих американских собратьев, — сказала тогда она Дэну.
Лицо Дэна Варвика, тонкое и холодное, неожиданно смягчилось и просветлело. Люди для него были важнее всего.
— Разница между Дэном и прочими мужчинами, которых я знаю, интригует меня. Он умеет управлять своими чувствами и сдерживать их. Еще я уловила в его характере черточки меланхолии и застенчивости. Его очевидное хорошее образование противоречит… контрастирует… с… с… его мозолистыми руками, папа.
Отец прочитал ее потаенные мысли.
— Его превосходное телосложение — результат многих лет тяжелого физического труда. Он такой же, как и все остальные. И как ты себе представляешь вашу совместную жизнь?
— Я не знаю, — ее пальцы сжались. Ребенок, зашевелившийся во чреве, нуждался в отце. Зачавший его мужчина был распутным сыном одного из деловых партнеров ее отца. Увлечение Луизы этим молодым человеком быстро прошло, но вот последствия этого бездумного флирта остались и уже начали сказываться.
— Я думаю, что мы найдем выход, если Дэн возьмет меня в жены.
Глава 11
1884
Весенний день как нельзя лучше подходил для пикника в Гайд-Парке: великолепные фонтаны восхищали, однако, только до тех пор, пока не становилось известно, что бараки по МакКуэри-стрит прежде использовались для размещения сосланных в колонии заключенных.
Райан стал на одно колено перед Энни, которая сидела на шерстяном одеяле, вытянув ноги из-под обширных муслиновых юбок в оборках. Она перестала мурлыкать под нос песенку «Весело пляшет квакерша» и отхлебнула лимонаду, охлажденного льдом из Массачусетса. Лед грузили на клиперы «НСУ Трэйдерс», обкладывая опилками. В Сиднее его продавали по три пенса за фунт, что приносило компании немалый доход.
Энни глянула на Райана:
— Разве Брендон не прелестен? Райан снял сюртук и перебросил его через руку. Жара усилила мужской запах и аромат одеколона, которым Шеридан пользовался: тонкий запах мексиканских апельсинов, индийского сандала и таитянской амбры. Энни этот аромат был знаком. Она подарила Райану на день рождения этот одеколон в итальянском наборе.
Она и Райан наблюдали, как ее двухлетний сын запускал свои маленькие пухлые ручонки в изумрудно-зеленый клевер.
— Ваш сын прелестен, просто копия матери.
Энни глянула на Райана из-под полей шляпы из итальянской соломки. Газетчик был прекрасным собеседником и тонким наблюдателем.
— Райан, знаете, за что я вам благодарна? За вашу дружбу, Райан.
— Неужели никто не захотел бы стать другом живой легенды?
Теплый октябрьский день не смог бы объяснить краску, залившую лицо Энни.
