Лин Хэйр-Серджент - Хитклиф
Поначалу я запаниковал, но, когда первое потрясение прошло, понял, что опасения мои нелепы. Я повёл себя как преступник, хотя совесть моя чиста. Я не был связан с договором и, уйдя с Грозового Перевала, не нарушил общественных установлений. Моё положение в Торнфилде, хотя и странное, тоже не противоречит закону. Я называюсь настоящим именем, по крайней мере, тем именем, под которым себя знаю, — весь обман на совести мистера Эра, которому вздумалось выдать меня за своего племянника.
Но как предотвратить разоблачение со стороны молодого Линтона? По здравом размышлении я счёл, что это не так и сложно. Если он не ляпнет что-нибудь сдуру в первую же секунду, то дальше мистер Эр заткнёт ему рот своими представлениями — он назовёт меня своим племянником, а наследник Мызы Скворцов не станет в лицо обвинять во лжи человека, к которому приехал в гости. Это противоречило бы всему воспитанию молодого Линтона. Последующие, более вежливые расспросы я сумею упредить. Значит, главная моя забота — это чтобы он не проговорился в минуту встречи, дальше всё получится само собой. Я вспомнил, когда мы были детьми, неженка Линтон разревелся из-за того, что я капнул на него горячим яблочным соусом; с тех пор мы оба повзрослели, но его и теперь несложно будет припугнуть.
Мне пришлось на время отвлечься от своих мыслей. Мистер Эр встал и снова заговорил. Надо было его выслушать.
Он попросил дойти с ним до дома, который теперь погрузился в полную темноту, и только у двери горела свеча.
На пороге он обернулся и подчёркнуто вежливо пожал мне руку.
— Сегодняшняя вечеринка в конюшне была последней, — сказал он. — Придётся распрощаться со старыми привычками. С завтрашнего дня вы ужинаете со мной в большом доме.
Итак, через год я сделал ещё один шаг от скотского общества к человеческому. Достоин ли я этого, ещё предстояло доказать.
Я поблагодарил мистера Эра и впотьмах двинулся к себе. Мысли водоворотом проносились в моей голове, меня обступили видения будущего. Вдруг я понял, что на дорожке кто-то есть. Джон догнал меня и пошёл рядом.
— Я хочу вас кое о чём спросить, — начал он.
— Спрашивай, — ответил я. У меня не было настроения препираться, не то я спросил бы, кто дал ему право задавать мне вопросы и вообще откуда он взялся здесь в такую пору.
— Мистер Эр говорил с нами во время чая. Он сказал, что вы его племянник, который долго пропадал и теперь нашёлся.
— И что?
— Правду ли он говорил?
Я повернулся к Джону, хотя и не мог видеть его в темноте.
— Джон, зачем ты меня об этом спрашиваешь? Какая разница, правду сказал твой хозяин или ложь? В Торнфилде его слова — альфа и омега, начало и конец. Так это есть, так должно быть, и довольно с нас.
— Хозяин затеял тонкую игру.
— А если и так? У меня своя игра, да и у тебя тоже, если на то пошло.
— Игры играми, но все козыри у мистера Эдварда. Смотрите, мистер Хитклиф, не попадите впросак.
Он положил руку мне на плечо, но я сбросил её и пошёл прочь. Я устал от его карканья; всё, что он знал или подозревал, было пустяком по сравнению с предстоящим мне через неделю.
Значит, мне оставалась неделя на приятные размышления — как меня унизят, ославят выскочкой, а моего хозяина — предателем сословных интересов. А то можно пофантазировать, заглянуть на месяц вперёд и представить, как я буду болтаться на виселице за убийство Эдгара Линтона — ну может же случиться так, что я в запальчивости прирежу своего врага. С другой стороны, а вдруг я сумею превзойти себя и всех остальных, утру нос Линтону и ему подобным, стану самым гордым джентльменом на белом свете.
Однако, как ни странно, шли дни, а я подзабыл обо всём этом и думать. Повинуясь внутреннему побуждению, я предоставил встречу с Линтоном будущему и всецело углубился в прошлое. И оно тревожило меня куда больше.
Кэти, я писал, что бросил тебя и бежал с Перевала после того, как подслушал твои слова. Ты говорила, что предпочитаешь общество Линтона моему и что выйти за меня значило бы унизиться. Эти роковые слова толкнули меня к действию; эти слова я запомнил — но что ты говорила перед ним?
Я дремал, незамеченный, на лавке неподалёку от скамьи, где ты беседовала с Нелли. Твой голос ворвался в мои сновидения и окончательно разбудил меня, когда ты произнесла моё имя. Затем я услышал фразу, которая перевернула мою жизнь.
Но что было до этого? Сейчас, когда я ждал Линтона, мозг мой поневоле припоминал то, что постарался сразу забыть: узнай я это год назад, сердце моё бы разорвалось, меня бы просто не стало. Однако теперь, понуждаемый новообретённой силой, я поневоле вспомнил.
Ты помолвлена с Эдгаром Линтоном.
Ты сказала Нелли, что он сделала тебе предложение. Ты сказала ей, что согласилась.
Возможно ли это? Неужели я действительно это слышал, или злодейка-память, спекулируя на моих страхах, сыграла со мной недобрую шутку? Что ты кокетничаешь с Линтоном, для меня не новость, ты мучила меня этим не один год, но неужто это кокетство зашло так далеко?
Возможно ли? Или мне примерещилось? Снова и снова я вспоминал всю сцену — смертельную усталость, с которой я повалился на жёсткую лавку, отупение, забытьё… звуки голосов… радость от того, что слышу тебя… Нелли говорит, что меня здесь нет… Всё это было, не так ли? И тогда…
Дала ли ты Линтону слово в тот день? Об этом у меня до сих пор нет точных сведений, поскольку, как ты прочтёшь дальше, так и не было случая получить их. Теперь неважно. Как ты уже отчасти знаешь, а скоро узнаешь во всех подробностях, я предпринял некоторые шаги, чтобы сделать этот брак невозможным. К тому же завтра мы с тобой соединимся навеки. Что с того, если ты в своё время поводила Линтона за нос? Он ничтожество, пустота, ноль — его невозможно принимать всерьёз. За него бы ты вышла замуж? Это дикая мысль — порождение зловредной фантазии, не памяти.
Однако эта фантазия или воспоминание в некотором роде и утешала меня. В моём страшном сне ты говорила, что выйдешь за Линтона, но говорила и то, что не сможешь этого сделать. Твоя душа взбунтовалась. А я верю в твою душу, потому что она у нас с тобой — одна.
Возможно, это случай произошёл в мире грёз, играющем в моей жизни почти такую же роль, как и реальность. А может, всё было на самом деле? Если так, если ты и впрямь помолвлена с Линтоном, какой же я болван, что бежал, оставив ему поле брани. Однако чем бы я мог помешать? Я не мог предложить тебе стать женой нищего. Я имел право уйти, чтобы выбиться в люди. Но уйти, не предупредив тебя ни словом!
События, которые я сейчас описываю, произошли спустя год после моего ухода. Я верил в неизменность, нерушимость нашей с тобой связи, верил, что ты ЗНАЕШЬ, как я стремлюсь к тебе, ЗНАЕШЬ, что я вернусь — но так ли на самом деле прочна эта связь? Не разуверилась ли ты во мне? Не позабыла ли? Я должен был послать тебе весть, я решил это сделать, как только выведаю у Эдгара Линтона всё и пойму, что написать.
