Валери Кинг - Капризная вдова
Но напрасно.
– Вот вы, оказывается, какая! Совсем как мои отец и тетка! – крикнул он с исказившимся от гнева лицом. – Все вы интриганки! Уж не хотите ли вы и меня на себе женить?
Генриетта поднялась на ноги.
– Я уже сказала вам вчера, что никогда не выйду за вас замуж, – тихим, спокойным голосом напомнила она. – С тех пор не произошло ничего такого, что изменило бы мое решение. Добавлю только одно: вы бросили мне несправедливый упрек, даже не дав себе труда подумать, в каком положении оказалась моя семья.
– Да и вы хороши, – парировал Брэндиш. – Обвинили меня во всех смертных грехах, а сами в это время занимаетесь омерзительным сводничеством! – Новый приступ тошноты заставил его прикрыть глаза. – О господи, как трещит голова! С вашего позволенья, я хотел бы немного поспать.
Его непонимание и внезапная враждебность жестко уязвили Генриетту; кроме того, она испугалась, как бы эта ссора не ухудшила его состояния. Поэтому, предупредив, что Кук скоро принесет ему для подкрепления сил бульон, она поспешила выйти из спальни вместе с Энджел.
Брэндиш лежал с закрытыми глазами, пытаясь разобраться в сумятице мыслей, которая усиливалась пульсирующей болью. Почему перепалка с Генриеттой так его расстроила? В конце концов, кто она такая, эта миссис Харт? Всего лишь заурядная сельская барынька, с которой он немного пофлиртовал. С какой стати ему волноваться о том, что она о нем думает и как собирается поступить с собственной сестрой? Но нет, ее лицо так и стояло у него перед глазами – такое печальное, что у него защемило сердце.
Через несколько минут пришла Кук с бульоном. Брэндиш машинально выпил его, не переставая думать об обиде, затуманившей взгляд прекрасных глаз Генриетты.
Потом он остался один в сумрачной комнате, освещаемой лишь слабым огоньком свечи, пока наконец не погасла и она. Теперь все погрузилось в кромешную тьму. И только тогда Брэндиш нашел силы признаться самому себе, что Генриетта волнует его, иначе он не позволил бы себе такого тона.
15
– Как вы себя чувствуете, лорд Эннерсли? – озабоченно спросила миссис Литон, подкладывая вышитую подушечку под больную руку пострадавшего джентльмена.
Лорд Эннерсли, уютно расположившийся на канапе, обитом розовым дамастом, признательно улыбнулся в ответ. Благодаря настойке опия он почти не чувствовал боли в сломанной руке, висевшей на перевязи у него на груди. И лишь резкие движения заставляли его морщиться.
– Благодарю вас, миссис Литон, – сказал он, – мне очень хорошо. Ваша семья проявила такую заботу о нас с сыном!
– Что вы, что вы! – радостно откликнулась она. – Мы только выполнили свой христианский долг! Но мне очень жаль Бетси, которая…
– Нет-нет, ни о какой вине Бетси не может быть и речи! – перебил лорд Эннерсли. – Во всем виноват я один! Пытаясь заставить сына подчиниться мне, моей родительской воле, я вывел его из себя, и он забыл об осторожности.
Миссис Литон покачала головой и улыбнулась.
– Вы добрый человек, милорд, и такой простой! Похлопотав возле него еще несколько минут, она занялась большой корзиной с мотками янтарно-желтой шерсти.
Перед канапе стоял накрытый к чаю столик на тонких резных ножках. Лорд Эннерсли протянул руку, взял чашку, наполненную горячим, крепким чаем, сделал глоток и с любопытством оглядел небольшую гостиную, обшитую дубовыми панелями. С первого взгляда он понял, что попал в уютное семейное гнездышко. Здесь все располагало к мирному досугу в кругу близких: напротив канапе выстроились в ряд мягкие стулья, обтянутые тонкой шерстяной шотландкой в зелено-бордовую клетку, стояли там и скамьи рядом с изящными рабочими столиками, на которых лежали изрядно потрепанные номера модного журнала «Lа Веllе Аssеmblее», подушечки и коклюшки для плетения кружев, а также нитки и ткань для починки постельного белья. На столике у противоположной стены он заметил также непонятного предназначения банку, набитую зелеными листьями и цветами. Из нее доносилось шуршание, но с такого расстояния лорд Эннерсли не мог понять, что за существо производило этот приглушенный шум.
Рядом в камине весело пылал, пожирая поленья, огонь. По бокам на стенах висели книжные полки. Книги из библиотеки Литонов говорили о тонком вкусе людей, ее собиравших. В ней было практически все, достойное внимания просвещенного ума, – от греческих философов до новейших романов Джейн Остин.
Лорд Эннерсли почувствовал, что вполне освоился в этой атмосфере дружелюбия и уюта. Его душевный покой не смутил даже приход молодых членов семейства. Привыкший к роскошным туалетам обитательниц Бродхорна, он сразу отметил простое изящество, с которым одевались сестры Литон, и это ему понравилось. Первой в гостиную вбежала его любимица Бетси, одетая в просторное коричневое шерстяное платье. Эннерсли уже давно объяснился с ней, уверив девочку, что причиной несчастного случая была не выпущенная ею праща, а его злополучная ссора с сыном.
Потрепав свою любимицу по носу, он шутливо прошелся по поводу ее веснушек и был вознагражден нежным поцелуем в щеку, после чего Бетси переключила свое внимание на таинственную банку, объяснив, что держит там гусениц.
Потом в комнату впорхнула Энджел – жизнерадостная, в разлетающихся оборках розового муслинового платья, она потирала щеку рукой в кружевной перчатке, наслаждаясь ее шелковистостью. Чмокнув в щеку мать, девушка подошла к Эннерсли и простодушно осведомилась, не срослась ли его сломанная рука. Когда он сказал, что на выздоровление понадобится несколько недель, она сочувственно цокнула языком и направилась к арфе. Возле инструмента она сняла перчатки и принялась негромко наигрывать прелестную медленную мелодию.
Лорд Эннерсли поудобнее расположился на канапе и удовлетворенно вздохнул. Никогда еще со смерти жены он не чувствовал себя так хорошо, никогда с тех пор ему не было так уютно, как сейчас, в этой гостиной, здесь все ему нравилось, все навевало мир и покой, а вид порхающих по струнам пальцев Энджел просто умилял. Эта девушка – настоящая загадка: при несомненном музыкальном таланте она не в состоянии поддерживать разговор дольше пяти минут!
Так прошло еще с четверть часа. Потягивая чай, прислушиваясь к потрескиванию дров в камине, Эннерсли наслаждался покоем, когда в гостиную вошла Арабелла в строгом сером платье.
Он сразу понял, что ее приход каким-то образом нарушил мирную атмосферу. Девушка поздоровалась с матерью, не подходя к ней для поцелуя, и присела на краешек канапе, чтобы ради приличия справиться о самочувствии пострадавшего раненого. Их беседа длилась не больше двух минут, но и за это короткое время У лорда Эннерсли создалось полное впечатление, что Арабелла – копия его сестры Маргарет. Хотя он разделял мнение леди Рамсден о необходимости срочно женить Короля, во всех остальных отношениях он находил ее общество просто невыносимым.
