Флора Спир - Любовь и честь
Пронзительный вопль вырвался из крохотного ротика, и Роэз перевернула дитя, отвернув уголок ткани, чтобы Джоанна увидела, что это мальчик. Джоанна протянула руки, и Роэз положила в них ребенка. Джоанна прижала его к груди. Ребенок стал тыкаться в нее носиком, и она рассмеялась счастливым смехом впервые почти за целый год.
– Помоги мне снять грязную рубашку, – обратилась она к Роэз. – Мой сын Криспин голоден.
Минуту спустя ребенок с жадностью начал сосать, но вскоре задремал.
– Что ж, – проговорила повитуха, покидая свой угол и подвигаясь поближе в сопровождении облака винных паров. – Ты родила славного сына. Вот что я тебе теперь скажу: позволь мне сообщить барону Рэдалфу об этом, и я сохраню ваш секрет, что вы делали все сами, без моей помощи.
– Я же тебе уже заплатила, – начала было Роэз, но счастливая усталая Джоанна остановила ее:
– Ладно. Пусть она сообщит об этом отцу, и дай ей получить свое вознаграждение. Нам ведь это неважно, лишь бы маленький Криспин был цел и здоров. Но, женщина, дай нам немножко побыть одним, прежде чем ты отправишься вниз в большой зал.
– Это я могу, потому что вы были добры ко мне, не то что некоторые, и дали мне хорошего вина. Ты так быстро родила, девочка, что близкие, собравшиеся внизу, будут ошеломлены. – Повитуха перегнулась через плечо Роэз, глядя, как та ловко смывает кровь с бедер Джоанны. – По крайней мере, разрывов у нее нет. У тебя все быстро заживет, девочка, и ты скоро будешь готова снова принять мужчину.
Налив себе вина, повитуха удалилась в свой угол.
– Меня не интересуют мужчины, кроме одного, – прошептала Джоанна, целуя шелковые беленькие волосики сына. – Какой он светленький!
– Он должен быть таким при обоих золотоволосых родителях, – откликнулась Роэз. – Как печально, что Криспин никогда не увидит сына.
Но Джоанна ее не слышала: она была поглощена своим сокровищем.
* * *Рэдалф был в восторге. Как только повитуха сообщила ему счастливую весть, он взлетел по ступеням и ворвался в комнату Джоанны.
– Мальчик! – восклицал он. – Наконец-то! Разверни его, Джоанна, дай мне увидеть его своими глазами.
Джоанна сделала, как он велел, и Рэдалф впился глазами в своего наследника. Ребенок сначала вздрогнул от прохладного вечернего воздуха, но потом раскинул ручки и ножки и открыл огромные синие глаза. Бережно, почти что благоговейно Рэдалф протянул толстый палец и на миг коснулся крохотного мужского органа.
– Отлично. Отлично, – проговорил он, потирая руки. – Бэрд говорит, что на одной из моих ферм есть женщина, чей ребенок умер, оставив ее с огромными грудями, полными молока. Я прикажу ей завтра явиться в замок, чтобы стать кормилицей.
– Нет. – Снова закутав своего сына, Джоанна крепко прижала его к себе, словно защищая от притязаний отца. – Я сама буду нянчить и кормить своего маленького Криспина.
– Криспина? Никогда! – Рэдалф яростно посмотрел на нее. – Мой внук будет зваться Вильям, в честь великого завоевателя, даровавшего эти земли моему роду.
– Криспин, – настойчиво повторила Джоанна, отвечая Рэдалфу таким же суровым и решительным взглядом. – Он будет назван в честь своего отца, зверски убитого каким-то мерзавцем.
– Я сказал: Вильям!
Она видела, как он разгневан. Рэдалф всегда легко выходил из себя, но на этот раз у Джоанны было оружие, и ока готова была им воспользоваться. Месяцы заключения изменили ее. Никогда больше отец не запугает ее. Возможно, внешне покажется, что она повинуется ему, но в сердце ее навсегда поселился дух свободы и мятежа.
– Он будет крещен именем Вильям Криспин, – заявила она. – Я соглашаюсь на Вильяма, а ты соглашаешься не приглашать к нему кормилицу. В конце концов, ты же не хочешь, чтобы твой внук рос на молоке крестьянки, когда я могу дать ему благородную пищу? – Она знала гордыню своего отца и рассудила верно. Со все укрепляющимся ощущением силы она следила за тем, как Рэдалф задумался и принял ее доводы.
– Хорошо, – объявил он, как бы удостаивая ее огромной чести. – Можешь сама кормить своего сына.
– И я буду присутствовать при крещении, – сказала она. – Я дала тебе наследника, которого ты желал, и никто не может усомниться в том, чей он сын. Теперь мое незаконное заточение кончилось.
– Ты так считаешь? – Рэдалф прищурился, и губы его скривились в уродливом подобии улыбки. – Возможно, ты еще не поняла, до каких пределов строгости я готов дойти, чтобы защитить мою дочь и моего внука. Ты и ребенок останетесь здесь, в этой комнате, где я могу быть уверен в вашей безопасности.
– Я буду присутствовать при крестинах Вильяма Криспина. – Никогда еще Джоанна не была столь решительно настроена. – Даже Бэрд не сможет мне помешать.
– Бэрд. – Рэдалф остановил на ней долгий взгляд, глаза его были полны холода и жестокости. Джоанна отвечала ему непримиримым взглядом, столь же холодным, пока не увидела, как в глазах его появилось совсем другое выражение. Он рассмеялся, и смех его звучал отталкивающе. Она подумала, что удивила его, и следующие слова подтвердили, что она права, хотя он произнес не то, что она думала: – Поистине в тебе течет моя кровь. Ты должна бы родиться мужчиной, Джоанна, потому что так же упряма, как и я. Ладно. Я делаю тебе лишь одну уступку. Ты можешь присутствовать на крестинах. Но не на пиру в честь рождения наследника. Сразу из часовни ты и ребенок должны возвратиться в эту комнату. Бэрд и Лиз вас проводят.
– Я сама понесу своего сына. – Было какое-то пьянящее ощущение свободы в том, что она могла ставить отцу условия как равная. – Вильям Криспин отправится в часовню и обратно у меня на руках.
– Я выберу ему крестных восприемников, – последовало новое предложение Рэдалфа. Он назвал графа Болсоувера с его женой и настоятеля соседнего аббатства Святого Юстина, известного своей набожностью. У Джоанны не было возражений ни против одного из них, но она притворилась, что обдумывает выбор Рэдалфа, и дала согласие, лишь выдержав долгую паузу.
– Я согласна, чтобы они были крестными, – объявила она. – Теперь еще одно: чтобы Вильям Криспин был здоровым, ему нужно больше свежего воздуха и солнечного света, чем ты дозволял мне. Кроме одного часа на крепостной стене среди дня, я буду выносить его на стену еще раз по утрам, начиная с послезавтрашнего дня.
– Не перегибай палку, – предостерегающе покачал головой Рэдалф, но в ее требований не отказал.
– И Роэз будет мне помогать, как делала все это время, – закончила Джоанна, пряча улыбку, потому что Рэдалф смотрел на нее с нескрываемым уважением.
– Ладно, – сказал он. – Может, твоя плодовитость заразит Роэз. Но больше ничего у меня не проси и, смотри, хорошенько заботься о моем внуке. – И, круто повернувшись, он вышел из комнаты.
