Джуди Кэролайн - Ральф де Брикассар
— У меня был Голубой Замок, — сказала Вирджиния, посмеиваясь. Ей нравилось, что Фанни думает о ней так. Она никогда не подозревала, что нравится кому-то, кто-то восхищается ею или проявляет к ней интерес. Она все рассказывала Фанни о своем Голубом Замке. Никому прежде она не говорила об этом.
— У каждого есть свой Голубой Замок, я думаю, — задумчиво сказала Фанни. — Только у каждого для этого свое название. У меня был свой Голубой Замок. — Она закрыла худыми руками лицо. Фанни не рассказала Вирджинии, кто разрушил ее Голубой Замок. Но Вирджиния знала, кто бы это ни был, но это не Ральф Данмор.
19
К этому времени Вирджиния уже была знакома с Ральфом, хорошо знакома, как казалось ей, хотя она разговаривала с ним всего несколько раз. Она с самого первого момента, как только увидела Ральфа, приняла его, как хорошо знакомого человека. В тот вечер Вирджиния была в саду и рвала белые нарциссы для комнаты Фанни, когда в лесу со стороны Сауреса услышала ужасный грохот старого «Серого Беса». Услышать его можно было за несколько миль. Вирджиния даже не подняла головы, когда он на бешеной скорости подъехал ближе. Она вообще не смотрела в его сторону, хотя Ральф проезжал мимо каждый вечер, пока она жила у Старого Саймона. Но в тот день он не проехал мимо. Старый «Серый Бес» остановился с еще более ужасным шумом чем тот, который он производил при движении. Вирджиния заметила, что Ральф вышел из автомобиля и облокотился на ветхую калитку. Девушка выпрямилась и посмотрела ему в лицо. Их глаза встретились. Вирджиния неожиданно почувствовала слабость. А может быть, начинался сердечный приступ? Но в этот раз наблюдались другие симптомы.
Его глаза, которые она всегда считала серыми, в непосредственной близости оказались ярко-синими, они излучали свет и напряженно вглядывались в нее. Брови не походили одна на другую. Он был худой, слишком худой. Вирджинии захотелось слегка откормить его. Ей хотелось пришить пуговицу к его куртке, заставить подстричь волосы и бриться каждый день. И еще в его лице было что-то, точно нельзя сказать что. Усталость? Печаль? Разочарование? На его худых щеках были видны ямки, когда Ральф улыбался. Все эти мысли вспышкой мелькнули в голове Вирджинии, пока они смотрели в глаза друг другу.
— Добрый вечер, мисс Джексон.
Ничего особенного не было в его словах. Любой мог их произнести. Но Ральф Данмор произносил эти простые слова так, как будто придавал им особый смысл. Когда он говорил: «Добрый вечер», вы ощущали, что вечер действительно добрый и что как будто это он, Ральф, сделал его таковым. В то же время вы чувствовали, что и вам в этом принадлежит какая-то заслуга. Вирджиния ощущала все это неясно, туманно и не могла понять, почему она трепещет с ног до головы. Все-таки это сердце, наверняка сердце. Как она не заметила этого сразу?
— Я уезжаю в Порт, — сказал Ральф, — доставьте мне удовольствие, позвольте сделать что-нибудь для вас или Фанни.
— Не могли бы вы привезти соленой трески для нас? — ответила Вирджиния. Ничего большего она не смогла придумать. Старый Саймон высказал желание поесть в тот день на обед отварную соленую треску. Когда рыцари появились верхом в Голубом Замке, Вирджиния находила для них множество заданий, но никого из них она не отправляла за соленой треской.
— Конечно. Вы уверены, что не хотите больше ничего? В моей старушке так много места. Она готова привезти все что угодно. Правда, старушка?
— Не думаю, что нам нужно что-нибудь еще, — сказала Вирджиния. Она знала, что в любом случае Ральф, как он всегда делал, привезет для Фанни апельсины.
Он молча и внимательно смотрел на Вирджинию, а потом задумчиво сказал:
— Мисс Джексон, как славно, что вы, при ваших условиях жизни, решились на это.
— Нет во мне ничего славного, — ответила Вирджиния. — Мне ничего не оставалось делать. И мне нравится здесь. Я чувствую, что сделала что-то особенное, геройское. Мистер Грин платит мне приличную зарплату. Я никогда раньше не зарабатывала своих собственных денег, и мне нравится это. — С Ральфом Данмором было так легко разговаривать, с этим самым Ральфом Данмором, страшным героем сказок и мифов прошлой ее жизни. Так легко и естественно, как с самим собой.
— Ни за какие деньги в мире нельзя купить то, что вы сделали для Фанни Грин, — сказал Ральф. — Это удивительно и великодушно с вашей стороны. Если вам потребуется хоть в чем-то моя помощь, только дайте мне знать. Если Старый Саймон хоть чем-то обидит вас…
— Не обидит. Он очень добр ко мне. Мне нравится Старый Саймон, — искренне призналась Вирджиния.
— И мне. Но есть одна стадия его опьянения, может быть, вы еще не испытали ее, когда он распевает блатные песни…
— Да, конечно, знакома. Прошлой ночью он пришел в таком состоянии. Мы с Фанни просто закрылись в своей комнате, чтобы не слышать его голоса. На следующее утро он извинился. Я не боюсь ни одной из степеней опьянения Старого Саймона.
— Ну, я уверен, что он порядочен с вами, за исключением пьяных бредней, — сказал Ральф. — И я уже сказал ему, чтобы он прекратил ругаться, когда вы находитесь рядом.
— Зачем? — с хитрецой спросила Вирджиния, сопровождая свой вопрос загадочным взглядом раскосых глаз. Ее лицо горело от смущения и от мысли, что Ральф Данмор думает о ней. — Мне и самой часто хочется ругаться.
На мгновение он остолбенел. Неужели эта фея то же самое создание, та же самая маленькая старая дева, которая стояла перед ним две минуты назад? Наверняка на этот старый тенистый сад спустилось волшебство и чары.
Ральф расхохотался.
— Ну, тогда вам даже и хорошо, что есть человек, который приносит вам это облегчение и не вынуждает ругаться саму. Так вам ничего больше не нужно, кроме соленой трески?
— На сегодня нет. Но должна сказать, что скоро у меня будет вам несколько заданий, когда вы поедете в Порт-Роуз, я не доверяю мистеру Грину. Он забывает купить многое из того, что я прошу.
Ральф с улыбкой поклонился ей и уехал на своем автомобиле, а Вирджиния еще долго стояла в саду.
Много раз после этого Ральф бродил по пустырю, прогуливался, насвистывая. Какой музыкой отдавался в июньских сумерках этот свист! Вирджиния поймала себя на мысли, что каждый вечер она ждет его. Девушка укоряла себя за эти ожидания и все-таки снова выходила на улицу. Почему она не может просто послушать его?
Ральф всегда привозил Фанни фрукты и цветы. Однажды он привез Вирджинии коробку конфет. Это была первая коробка конфет, подаренная ей мужчиной. Она казалась слишком священной для того, чтобы съесть ее.
Вирджиния должна была признаться себе, что постоянно думает о Ральфе, и ей хотелось знать, вспоминает ли он о ней, когда ее нет рядом. А если вспоминает, то как. Ей хотелось взглянуть на его загадочный дом на острове Саурес. Фанни тоже никогда не видела его, и хотя она была знакома с ним пять лет, знала о нем немногим больше, чем сама Вирджиния.
