Констанс Хевен - Тень любви
Все утро в клинике Кристина занималась сортировкой поношенной, присланной одежды. Ей помогала Дебора, младшая из двух сестер, которая, в отличие от чопорной Берты, могла иногда посмеяться над шуткой и вообще немного повеселиться. Некоторые из богатых людей Лондона имели привычку ради успокоения своей совести присылать в клинику лакеев с огромными тюками одежды, и Кристина от души смеялась над некоторыми, совсем неподходящими туалетами. Среди теплых зимних кофточек и юбок попадались бальные платья из тафты, ночные атласные, с серебряной вышивкой, рубашки и утренние халаты с кружевными рюшами, бантиками и ленточками.
– Ну что мы будем делать вот с этим? – спросила Кристина, доставая изящную ночную сорочку с ручной вышивкой, отделанную шитьем, предназначенную, казалось, только для первой брачной ночи. – Даже моя мама, которая любит красивую одежду, была бы поражена очарованием этой сорочки.
Дебора смотрела на сорочку с чувством, очень близким к зависти, думая о своих собственных фланелевых рубашках с длинными рукавами и застежками до самого подбородка.
– И все-таки она хорошенькая, правда? – вымолвила Дебора, представляя, как бы это все было, если бы она в такой сорочке вошла в комнату к мужу. Потом она быстро добавила:
– Но эта экстравагантность почти греховная какая-то. Кристина, отбрось это к другим нелепым вещам. Старьевщик с удовольствием купит у нас их, а на эти деньги мы приобретем подходящее шерстяное белье. Затем девушки быстро перекусили бутербродами с сыром и выпили по чашке кофе. Кристина пошла в операционную к доктору Декстеру. Она первым делом поинтересовалась здоровьем Дикки.
– Кто такой? – отвлеченно переспросил Декстер. – А-а, вы имеете в виду мальчика с обожженной рукой? На молодых все быстро заживает. Его приводила мать, и должен вам заметить, она меня обеспокоила немного больше. Худая, как щепка, а кашляет так, что будто вот-вот разорвутся легкие. Я еще дал ей лекарство, чтобы она сама подлечилась, и направление на обследование, но, естественно, она никуда не пойдет. Эти молодые женщины вообще не беспокоятся о своем здоровье. Они уверены, что болезнь пройдет сама собой. А потом когда-нибудь наступит день, когда им уже ничем нельзя помочь.
Кристина задумалась о том, что же будет с мальчиком, если все так, как говорит доктор. Маленького Дикки ждет либо приют, либо бездумное скитание по улицам в поисках еды, чтобы не умереть с голоду.
День уже клонился к концу, а Дэниел все не приходил. Смешно было надеяться, что он появится, и все-таки Кристина почему-то была уверена, что сегодня они обязательно увидятся. Сердясь на саму себя, на нахлынувшее на нее разочарование, она трудилась еще упорнее, чем когда-либо раньше. Кристина решила задержаться в клинике еще на какое-то время, отказавшись даже от любезного предложения доктора Декстера подвезти ее, как обычно, до дома.
– Не нужно так изводить себя, дорогая, – полушутя сказал доктор. – Лучше поедемте домой.
– Спасибо, доктор. Но я хочу все подготовить для следующего приема больных, привести в порядок. Разве это неправильно? К тому же я бываю в клинике всего один день в неделю, и мне хочется сделать побольше.
Когда, наконец, вся работа по наведению порядка была сделана, Кристина, держа пакет, предназначенный для Дикки, укутавшись поплотнее в свой беличий полушубок, вышла на темную улицу.
Было холодно, почти морозно, и колючий ветер гнал и крутил по улице кем-то брошенную газету.
Кристина повернула за угол клиники, там обычно можно было найти кеб, и неожиданно наткнулась на стоявшего Дэниела Хантера.
Он давно пришел к клинике и остался стоять на улице, не решаясь зайти. Он видел, как уехал доктор Декстер, знал, что Кристина осталась одна в клинике, нетерпеливо ждал ее появления и ходил туда-сюда по улице. Увидев, что она наконец вышла, он намеренно направился ей навстречу. Тусклый свет фонаря освещал милое личико, выглядывающее из роскошного меха. Какой-то момент они оба, так мечтавшие об этой встрече, не отрываясь смотрели друг на друга, потом Кристина сделала шаг в сторону, будто собиралась обойти Дэниела. Но он крепко взял ее за руку:
– Мисс Уориндер, вы узнали что-нибудь о Дикки?
– О, да. Я рада, что он так быстро поправляется. Я принесла для него небольшой подарок. Вы передадите ему?
И она протянула аккуратный сверток. Но Дэниел даже не обратил на это внимания.
– Вы мне не говорили, что ваш отец баллотируется на предстоящих выборах в парламент, – нервно сказал Дэниел.
– А почему я должна была это вам говорить?
– Насколько я понимаю, вы именно поэтому здесь работаете, чтобы ваш отец мог потом сказать: «Моя дочь – почти одна из вас, она знает ваши проблемы, она работает в вашей клинике». – Он зло продолжал, – знатная дама дружит с бедняками, которые будут готовы поддержать его, когда он придет навестить этих несчастных, интересы которых он будет представлять в парламенте. Если, конечно, найдутся дураки, которые отдадут за вашего отца свои голоса…
– Это все несусветная чушь, – тоже разозлившись, ответила Кристина, – мой отец не такой. Он – гордый человек и выступает сам за себя. Он не хотел отпускать меня в клинику. Мне пришлось очень сильно постараться, чтобы убедить его.
Дэниел больно схватил ее за плечо и резко повернул к себе лицом:
– Неужели это правда? Или вы такая же лгунья, как все остальные из вашего круга?
– Я никогда не лгу, и то, что я сказала, – тоже правда. Отпустите меня, вы делаете мне больно.
Дэниел секунду смотрел на девушку, испытывая смешанное чувство гнева и облегчения от непонятной внутренней тяжести. Потом не в состоянии контролировать себя и здраво мыслить, Дэниел прижал Кристину к себе и страстно поцеловал в губы. И все это было сделано так неловко, странно, но с таким искренним чувством, что Кристина онемела. Она не знала, как себя вести. Какое-то короткое мгновение она испытывала приятное наслаждение. Его руки так крепко и чувственно прижимали ее, что в душе у Кристины зажглось что-то новое, никогда ранее не испытываемое чувство. И вдруг она поняла смысл всего происходящего. Она тут же вырвалась из объятий Дэниела, распаляя в себе гнев.
– О-о, как вы посмели, – выдохнула Кристина, как вы посмели меня обнять! – Она сильно ударила Дэниела по щеке, а потом бросилась бежать к тому месту, где обычно стояли кебы. Сверток, выроненный ею во время поцелуя, так и остался лежать на земле.
Дэниел прислонился к стене дома, не в силах разобраться в своих чувствах и поступках, уверенный в том, что последние пять минут выглядел полным идиотом. Он был уверен, что своими словами наверняка оттолкнул от себя Кристину, если даже не стал ее врагом. Но как бы то ни было, он не испытывал ни малейшего сожаления о совершенном.
