Джин Фелден - Безграничная любовь
Уезжая на верховую прогулку, Киф видел их через широкое окно отцовского кабинета. Письменный стол отца был огромным. Карр раскладывал на нем свои планы, тыча в них обгрызенными пальцами, отец же заинтересованно склонялся над ними, а Олли пробегал с карандашом по длинной колонке цифр и ненавязчиво кашлял в платок.
Олли всегда оставался пообедать с ними, и Джо всегда пыталась разговорить его, но безуспешно.
— Как мама?
— Очень хорошо, спасибо, тетя Джо. Она говорит, что на прошлой неделе цена на говядину была аж десять центов за фунт на рынке.
— Что, интересно, тетя Эйлин делала на рынке? — спросила Эдит.
— О, я не думаю, что мама когда-либо в действительности была на рынке, — ответил Олли, осторожно покашливая в салфетку, — но я спрашиваю ее о ценах, просто чтобы она была в курсе. Ведь надо присматривать за прислугой, знаете, особенно в наши дни. Так что мама ведет хозяйственные книги. Масло на этой неделе опять подскочило в цене — три цента за фунт. — Он экономно помазал им рогалик.
После обеда Олли обычно возвращался в Миллтаун, а Карр сидел с отцом с полчаса на веранде, обсуждая строительство железнодорожной ветки от Розберга до Кэмптена. Киф не мог представить себе, где они брали материал для нескончаемых бесед по вторникам.
Как-то раз он услышал обрывки их разговора о «правах на путь», «судебных решениях» и «собственности на землю».
— Это узкое место, — сказал как-то Карр, — но на него пойдет не меньше тысячи телег с землей.
— Да уж, это проблема, — ответил Митч. «И почему они никогда не говорят об интересных вещах? — удивлялся Киф. — Например, о новом правиле, принятом в этом году Национальной лигой». Он пытался как-то объяснить это правило матери, и она сказала, что все поняла. Но Киф знал, что это не так. Отец сказал на это только:
— Я слышал, что игроки пытаются организовать в этом году Союз. Если они уйдут туда, то у владельцев не будет никакой прибыли.
Киф пытался также заинтересовать их новым своим фотоаппаратом. Райль послал ему его в школу, и Киф очень, гордился сделанными снимками, но отец сказал только:
— А где Райль? Он послал тебе свой адрес? И когда он выяснил, что Киф больше не знал ничего о Райле, они опять стали говорить на те же темы — о железных дорогах, ценах на сталь и о том, какую зарплату платить рабочим.
— Слушай, — сказал как-то Киф за обедом, — мне кажется, за это время вы могли построить уже с десяток железнодорожных веток. Та железная дорога, что вы строите, — она что, очень большая?
— Двадцать четыре мили. Мы кончим строить ее через несколько недель.
— Ты хочешь сказать, что на строительство двадцати четырех миль уходят целые месяцы?
— Мы делаем в среднем две мили в день только в некоторых местах.
— Боже, так что же вы делаете все это время?
— Обследование — покупаем землю и права на прокладывание пути. Не думай, я не бездельничаю! — Карр повернулся к брату спиной. — Отец, мы наконец утвердили тот последний, 5, 2 процента уклон. Нам ничего не остается, как только либо ввести его, либо взрывать тоннель в огромной скале, — сказал он. — Между прочим, сэр, я хочу привезти Тэдлока, инженера, а в следующий вторник обсудить это.
— Скажи ему, чтоб он привез все цифры, — сказал Олли.
— И еще, что он приглашен на обед, — добавила Джо.
— Как будет хорошо, если вы сможете закончить к четвертому июля, — сказал Митч, когда все они после ужина сидели на веранде.
Светила полная луна, и в воздухе носился запах лилий.
— Нет никакой надежды на то, что мы сумеем закончить так рано, сэр. Если все будет идти по расписанию, то мы пустим первую очередь восемнадцатого июля. Ведь вы планируете отпраздновать открытие ветки, не так ли?
Митч улыбнулся с гордым видом:
— Да, поскольку это твоя первая большая работа в компании, полагаю, надо отпраздновать это. А что ты думал по этому поводу?
— Я думал, что, может быть, вы могли бы приехать в Розберг в вашем частном вагоне, потом мы перевели бы вас на новую ветку и я мог бы встретить вас в Кэмптене в конце ее.
— И ты не хочешь совершить со мной первую поездку?
— Нет, сэр. Я хочу, чтобы только вам досталась такая честь. Я хочу ждать вас в конце ветки, — Мы все поедем, — сказал Митч, с надеждой глядя на Джо.
Она рассмеялась:
— О нет, увольте. Я не раз уже говорила, что не хочу ездить по вашим рахитичным железным дорогам.
— Джо, но ведь они уже совсем не такие, какими были прежде. Ты ведь ездила поездом на восток и ничуть не возражала против этого.
— Но те дороги совсем не похожи на веточные. На востоке уже давно строят железные дороги и знают в этом толк.
— Ты заставляешь своим поведением думать, что не веришь в работу Карра.
— Нет, это не так. Я бы и тебе не дала поехать, если б не верила в его работу. Но просто это не для меня, вот и все.
— Ничего, мама, — отозвался Карр. — Я прекрасно понимаю твои чувства. И твои тоже, Эдит. Я не жду от тебя, чтобы ты поехала.
Она пригладила волосы и расправила юбку.
— Мы как-нибудь поедем верхом в горы, чтоб увидеть твою железную дорогу, Карр, — ты и я. Но я тоже не хочу ехать по этим грязным рельсам, где кругом пыль и шлак. Надеюсь, ты не возражаешь.
— Я вовсе не хочу, чтоб ты ехала, — снисходительно сказал он.
— Ну, а я поеду, — заявил Киф, и Карр слегка улыбнулся ему:
— Да, я так и думал, что ты поедешь.
— Я одолжу тебе свой фотоаппарат, если ты будешь с ним хорошо обращаться. И ты сможешь сфотографировать нас.
— Спасибо, — сказал Карр. — Это будет прекрасно — останется воспоминание на всю жизнь об этом дне.
Так они это и оставили, и когда Карр приехал в Хэрроугейт на последнее перед пуском собрание, вопрос о том, кто поедет, уже не возникал.
— К тому времени, как я снова увижу тебя, пуск будет уже завершен, — сказал Карр Эдит.
— Ты уверен, что не возражаешь против того, чтоб я не ехала? Я поеду, если ты расстроишься из-за этого.
— Оставайся здесь и твори молитву, чтоб все прошло, как намечено. Киф спросил:
— Так ты не забудешь нас сфотографировать, когда мы в последний раз повернем?
— Конечно, нет, — обещал Карр. Он пожал руку отцу:
— Буду ждать вас в следующий вторник, сэр, — в конце ветки.
— Отлично! — Митч похлопал Карра по спине. — Я по-настоящему горжусь тобой, сын!
— Спасибо, сэр. Я так долго ждал этого. — Потом он повернулся к матери и обнял ее.
— Не расстраивайтесь из-за того, что не поедете, — сказал он, — я понимаю ваши чувства.
— Благодарю, — сказала Джо, уставясь ему вслед. — По-моему, я даже вспомнить не могу, когда Карр в последний раз обнимал меня.
Митч улыбнулся.
— Ну разве я не говорил вам, что мальчик исправился?
