Вайолет Уинспир - Пленница в башне
Ванесса чуть не расхохоталась, что-то в этой девушке было такое, перед чем трудно устоять, даже когда она капризничала:
— Ты не стала бы окружать свои встречи с Раем такой тайной, если бы считала, что твой крестный одобрит вашу… дружбу. И ты не держалась бы со мной так надменно, если бы я рассказала ему о ваших встречах, чего я не делала.
— Чем тебе не нравится Рай? — мрачно поинтересовалась Барбара. — Что тебе известно о нем, да и о мужчинах вообще? Ты говорила, что у тебя никогда не было жениха, и мне кажется, ты просто завидуешь тем чувствам, которые питает ко мне Рай.
— Ты очень ошибаешься, если полагаешь, что мне бы хотелось… любви… по темным углам, — отрезала Ванесса.
— Может быть, ты вообще боишься любви. — Барбара пыхнула сигаретой и приняла оборонительную позу, которую, очевидно, заранее продумала до мелочей: слегка согнула колено, положив на него руку с серебряным браслетом на запястье, и опустила веки. — Разве неправда, что англичане очень сдержанны? Просто удивительно — как им удается продолжать свой род?
— Уверяю тебя, что мы еще не перешли к искусственным способам! — Ванесса была намеренно резка, но чувствовала себя растерянной и в каком-то смысле побежденной — слишком велики различия между ней и народом, среди которого она собиралась жить. Она смотрела на завораживающее кружение вентилятора и размышляла, не лучше ли ей будет поскорее вернуться в Англию. Веки вдруг защипало, она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и беспомощно заморгала. Правда заключалась в том — и это было больнее всего, — что и там, и здесь она была чужой.
— Ванесса… — Барбара вдруг перестала дерзить и села на скамеечку для ног, обхватив руками колени Ванессы. — Это я виновата, что у тебя такое грустное настроение. Я не хотела огорчать тебя, поверь… после всего, что тебе пришлось пережить. Но ты, как и мой дорогой, дьявольский покровитель, считаешь, что я слишком поспешна в своих чувствах. Это правда? Ты думаешь, что я вешаюсь Раю на шею, что я ребенок, который не ведает, что такое любовь? Но я знаю! Знаю!
Ванесса отвела прядь волос Барбары за розовую раковину ушка, украшенного маленьким золотым колечком.
— Страшно легко, Бэбс, спутать влюбленность с любовью. А сеньор Алвадаас — очень привлекательный мужчина, не говоря уже о его обаянии…
— А ты заметила, какие у него глаза? — Барбара поцеловала кончики пальцев с истинно латинской экспансивностью. — В них и лукавость, и ум, будто звезды отражаются в роднике. Ах, я знаю, о чем ты думаешь!.. О тех невестах, которые были у него до меня, и о том, что он не так строг к себе, как кум? Но любить — значит принимать человека со всем хорошим и плохим, что в нем есть! Рог cierto! Скажи, какой же я ребенок, если понимаю все это?!
Момент настал деликатный, но Ванесса решила быть откровенной:
— Не могу не задаться вопросом, Барбара, стала бы ты делать авансы Раю Алвадаасу, не будь он так хорош собой, да еще с такими лукавыми глазами. Поверь, он красивый, опытный соблазнитель, но, положа руку на сердце, неужели это все, чего ты ждешь от мужчины?
— Я знаю, чего я не хочу. — Губы Барбары в знак протеста сжались в ниточку. — Я не хочу, чтобы меня уговорили вступить в брак с едва знакомым человеком. Мысль об этом для меня невыносима. Тебе, Ванесса, не угрожает эта традиция, но моя жизнь всецело зависит от дона Рафаэля, и он сделает то, что сочтет для меня наилучшим. — Она поморщилась от дыма. — Наилучшим для меня! А для меня было бы самым прекрасным, если бы он разрешил мне выйти за Рая. О, я знаю! Ты думаешь, что Рай женится на мне только из-за денег, которые я должна унаследовать. Слушай! Мы можем купить скот в Испании и выращивать быков. Рай хотел бы стать торговцем скотом.
— Все это звучит весьма романтично, — сухо улыбнулась Ванесса, — но я уверена, что дон Рафаэль никогда не заставит тебя выйти замуж против твоей воли. Он очень любит тебя, малышка.
— Ты сказала «малышка»? Как будто я ребенок, с которым нужно нянчиться. — Барбара недобро улыбнулась и ткнула в ковер носком тапочка, похожего на балетную туфлю. — Пойми… мне нравится, когда Рай целует меня. Разве это не любовь, которая вызывает к жизни все чувства, и каждый раз, когда ты видишь его, тебя охватывает огонь?
— Недавно ты говорила, что я не разбираюсь в таких вещах, поскольку принадлежу к холодному племени британцев, — рассмеялась Ванесса. — Правда в том, моя дорогая, что тебе хочется быть любимой. Это называется влюбиться в любовь.
— А с тобой такое случалось? — В темных глазах Барбары вспыхнул огонек любопытства.
— Скорее всего, да. — Ванесса припомнила те несколько поцелуев, которые она позволила себе под луной Ордаза, и тот чарующий мир чувств, который приоткрылся ей, когда ее сжимали в объятиях мужские руки. Для нее была радостным открытием мысль о том, что она по своему желанию может войти в этот мир и затеряться в нем, с восторгом отдавшись его власти. Но только с правильно выбранным мужчиной! И в те моменты, когда он целовал ее, ей казалось, что это и есть правильный выбор, потому что поцелуи не просто намекали ей на то, что можно чувствовать, они убедительно продемонстрировали ей это!
— Ты кажешься такой серьезной! — Барбара склонила набок черноволосую головку, в своей очаровательно-дерзкой манере. — Как можно быть похожей на модель Веласкеса и не испытывать соответствующих чувств? Признайся, дорогая, как его зовут?
— Берлингтон Берти! — поддразнила ее Ванесса, с хохотом вскакивая на ноги. Она подошла к прикрытым жалюзи и остановилась на фоне зеленых планок, сквозь которые струились золотые потоки лучей. — У меня есть для тебя кое-какие новости, Бэбс. Дон Рафаэль предложил мне стать твоей дуэньей.
— Что ты сказала?.. — Барбара затушила сигарету, подошла к Ванессе и взяла ее за руки. — Это правда?
Ванесса кивнула:
— Тебе нравится эта идея?
— Еще бы! — рассмеялась Барбара. — Ты убедила его дать тебе работу? Дуэнья, мне нравится мой новый надзиратель.
— Хорошее же прозвище ты мне дала, — возмутилась Ванесса. — Я предпочитаю называться твоей компаньонкой, человеком, которому ты можешь доверять, и с кем будешь выходить из дома.
— И не искать темных углов, чтобы обниматься с красавчиком Раем? — Барбара склонила голову набок, как пестрая сойка. Она долго разглядывала Ванессу и, наконец, с простодушным видом сказала: — С такими чудесными волосами и соблазнительной белой шеей ты должна казаться мужчинам очень красивой. Ах, какой прелестный румянец! Жаль, что кум этого не видит!
— Не думаю, что это произвело бы на него хоть малейшее впечатление, — возразила Ванесса, смущенная тем, что так легко краснела. Словно школьница!
