Кэт Мартин - Грешные обещания
В тот момент когда Ник заметил Элизабет в дверном проеме, что-то в нем надорвалось. Жизнь, которую он вел, становилась ему все более и более отвратительна. Он устал от той роли, которую играл, от общества, в котором вынужден был находиться. И в тот миг, когда он увидел искаженное болью лицо Элизабет, Ник совершенно ясно понял: настало время измениться.
За прошедшие несколько дней он уже предпринял некоторые шаги в этом направлении. Сент-Джорджа и его свиту выпроводил из Рейвенуорт-Холла и прозрачно намекнул, чтобы они больше не возвращались. Его приятелям — таким же развратникам и подонкам — сообщат то же самое.
Что же касается Элизабет, она, конечно, пострадала по его милости, однако, быть может, то, что произошло, даже к лучшему. Раньше Элизабет не знала, что при одном взгляде на нее его охватывает яростное желание, не понимала, что только невероятным усилием воли он сдерживает страсть, которой к ней воспылал. Теперь она возненавидела его и будет держаться подальше. Так что все произошедшее пойдет ей только на пользу.
С этой горькой мыслью Ник и завершил долгий, полный мучительных раздумий день.
Следующие несколько дней после неприятного инцидента в розовой гостиной Элизабет трудилась в оранжерее. О том, что произошло, она не сказала никому, да у нее и мысли такой не было. Если тете Софи хочется знать, отчего ее племянница в последнее время ходит такая грустная, почему страдает отсутствием аппетита, пускай сама догадается. А Элизабет тем временем занялась вместе с Барнаби Инглсом пересадкой анемонов, анютиных глазок и тюльпанов из сада в оранжерею, чтобы вернуть ей былое великолепие и чтобы чем-то себя занять.
По вечерам она принимала меры предосторожности, чтобы случайно не наткнуться на графа. Одна мысль о том, что она может его увидеть, услышать его голос, причиняла Элизабет острую боль.
Как граф и обещал, его друзья покинули Рейвенуорт-Холл на следующий же день, и с тех пор в нем стало как-то пусто. Ей с тетей граф прислал записку, в которой сообщал, что они могут ходить по всему дому, где им только заблагорассудится, а ужин с этого времени им будут подавать в столовой.
В первый вечер после получения записки Элизабет притворилась, что у нее болит голова, и тетушка отправилась ужинать одна. Однако граф не появился. Очевидно, работал допоздна в поместье и домой вернулся, когда его домочадцы уже крепко спали. Второй вечер Элизабет тоже провела в своей комнате. На третий день, однако, ей надоело сидеть в четырех стенах, и она, собравшись с духом, отправилась вниз. Повар приготовил восхитительный ужин: сочную жареную перепелку и паштет из оленины. К счастью, графа снова не было в столовой, а то бы у нее кусок в горло не полез.
Его отсутствие дало Элизабет пищу для размышлений. Она думала о нем и сейчас, когда стояла на коленях на клумбе с черной свежей землей, погрузив в нее по запястье руки. Итак, граф избегает ее, точно так же, как и она его. То, что у него вдруг проснулась совесть, — хороший знак.
В таком случае, быть может, граф и в самом деле раскаивается в содеянном?
Николас сидел за письменным столом и писал письмо Сидни Бердсоллу. Это была уже четвертая попытка. Первые три листа валялись, смятые, в корзинке для мусора.
«Дорогой Сидни!
Во время нашей последней встречи мы с тобой говорили о том, что вот-вот должен начаться лондонский сезон. В связи с этим, полагаю, настало время подумать, как лучше ввести Элизабет в высшее общество и начать поиски подходящего для нее мужа.
За последнее время я успел понять, что, помимо красоты и очарования, эта молодая девушка обладает еще и острым умом. Полагаю, найти подходящих претендентов на ее руку не составит большого труда. А вот выбрать из них достойного такой девушки, как Элизабет, может представить некоторые затруднения. С нетерпением буду ждать сообщения о том, какие шаги ты предпринял в этом направлении. Напиши также, когда ты планируешь увезти Элизабет в Лондон.
С самыми наилучшими пожеланиями, Николас Уорринг, граф Рейвенуорт».
Перечитав последний вариант послания, Ник пришел к выводу, что его можно отсылать, хотя и сейчас был не вполне удовлетворен его содержанием. Он надеялся, что Сидни прочтет между строк его тревогу и очень тщательно отберет кандидатов на руку Элизабет. Сделать это необходимо как можно скорее. Поскольку Бэскомб твердо намерен заполучить Элизабет и, похоже, от своего не отступится, времени у них очень мало. Кроме того, Ник не собирался вверять счастье Элизабет в руки судьбы.
Присыпав текст послания песком, Ник подождал, пока высохнут чернила, после чего сложил письмо и запечатал его воском. Он отошлет его сегодня же — чем скорее он это сделает, тем лучше. Быть может, когда Элизабет уедет из его дома, он сумеет ее забыть.
Бог свидетель, больше ему не поможет ничто.
Элизабет сидела на скамейке орехового дерева в маленькой каменной часовне Рейвенуорт-Холла. Сквозь высокие окна с витражами, изображавшими сцены распятия, светило солнце, окрашивая часовню в сапфировые, розовые и золотистые тона. У окна стоял резной деревянный аналой, покрытый вышитой полотняной скатертью, на котором лежала древняя Библия с позолоченным обрезом.
Со времени приезда в Рейвенуорт-Холл Элизабет периодически захаживала в часовню. В свое первое посещение она увидела, что все кругом покрыто пылью и носит следы запустения. Однако уже на следующей неделе после своего приезда она обнаружила, что все в часовне сияет чистотой. Похоже, граф догадался, что Элизабет станет посещать это место, ведь не ехать же ей в Севеноукс, чтобы общаться с Господом.
То, что граф проявил такую предупредительность, немного удивило Элизабет, но еще больше она удивилась, когда обнаружила, что часовней больше никто не пользуется, потому что граф дал денег на постройку в деревне новой церкви. По окончании строительства слуги графа, а также его арендаторы и люди со всех окрестностей — до самого Тонбриджа — начали ходить к службе в новый храм. Элизабет приятно было думать, что Николас еще способен на такие поступки, значит, для Беспутного графа еще не все потеряно, он еще может стать на праведный путь.
Элизабет провела рукой по спинке скамьи, наслаждаясь ощущением отполированного дерева. С того момента как она впервые переступила порог часовни, эта тихая обитель действовала на нее успокаивающе. Но сейчас Элизабет и здесь не могла не думать о графе. Она скучала по нему так сильно, что у нее даже ныло сердце. Такого Элизабет от себя не ожидала.
Она не видела Уорринга с той самой ночи, когда застала его в объятиях публичной девки. С тех пор он каждый день уезжал из дома на рассвете и возвращался поздно ночью. Мерси это сильно беспокоило. Она не единожды озабоченно говорила Элизабет, что граф доведет себя до нервного истощения.
