Мэри Патни - Повеса
— Вы насмехаетесь надо мной, но Всевышний не позволит над собой насмехаться, — прошипел от ярости Джуниус. — Неужели лица трех человек, убитых вами на дуэли, не снятся вам по ночам?
Дэвенпорт задумчиво склонил голову.
— Вообще-то их должно быть больше, чем три. Подождите минутку… — Он подумал еще немного и затем радостно, словно сделал приятное открытие, воскликнул:
— А, вы, должно быть, не слышали, что в прошлом году я прикончил одного типа в Париже! Следует внимательнее отслеживать такие события, мистер Харпер. Мы, повесы, не почиваем на лаврах, знаете ли. Чтобы быть грешником, нужно постоянно трудиться.
Элис едва не закашлялась, пытаясь подавить рвущийся из груди смех. Дэвенпорт говорил спокойно и рассудительно, в то время как рьяного борца за общественную нравственность, казалось, вот-вот хватит апоплексический удар.
— Вас следует судить за ваши дуэли! — сорвался на крик Джуниус Харпер.
— Учитывая, что в дуэлях участвуют даже члены кабинета министров, добиться обвинительного приговора на подобном процессе было бы трудновато, — заметил Реджи. — В особенности если учесть то, что я не убил никого, кто бы того не заслуживал.
Не в силах найти достойный ответ, священник обратился к другой теме:
— Говорят, вы являетесь владельцем публичного дома.
— Вы в самом деле прекрасно информированы, святой отец, — удивленно поднял брови Дэвенпорт. — Правда, меня вряд ли можно назвать единоличным владельцем. — Реджи нахально ухмыльнулся. — Я, если можно так выразиться, совладелец, или, скажем так, приходящий партнер. Джуниус задохнулся от возмущения.
— Не думайте, что вам позволят похищать невинных девушек из сельской местности для лондонского гнезда разврата или насиловать их.
— Я вижу, у вас все же не совсем верное представление обо мне, — сказал Реджи и залпом опрокинул половину содержимого бокала. Его голос звучал по-прежнему непринужденно, но Элис заметила, что пальцы, сжимавшие ножку бокала, побелели от напряжения. — Не припомню случая, чтобы я кого-либо насиловал.
— Вы будете вечно гореть в аду, Дэвенпорт! Неужели это для вас ничего не значит?
— У меня всегда были сомнения по поводу существования рая и ада, — невозмутимо заметил Реджи. — Тем не менее, если они все-таки существуют, я бы скорее предпочел ад — наверняка там соберутся все мои друзья. Для человека, прожившего всю жизнь в пропитанной сыростью Англии, это может быть довольно приятной сменой климата.
— Да вы просто дьявол во плоти! — Джуниус затрясся от злобы. — Я презираю вас и всю вашу мерзкую, нечестивую жизнь. Я…
Святой отец так и не успел закончить свою диатрибу — его горло стиснули железные пальцы Дэвенпорта. Реджи полностью перекрыл доступ воздуха в дыхательные пути святого отца.
Преподобный Харпер был слишком поражен, чтобы оказать сопротивление, и только широко раскрывал рот, пытаясь вдохнуть. Дэвенпорт, сверля его лицо жестким, холодным взглядом, заговорил медленно и четко:
— Запомните, я никогда никого не обманываю. Я никогда не лгу. До сих пор, при всем моем кровавом прошлом, я никогда не убивал священников, но если вы будете продолжать злословить, у меня может возникнуть искушение сделать исключение лично для вас. Я достаточно ясно выражаюсь?
По всей видимости, то, как до смерти перепуганный Джуниус отреагировал на его слова, вполне удовлетворило Реджи, поскольку он с выражением гадливости на лице разжал пальцы. Допив портвейн, он повернулся к Элис и спокойно, словно ничего не произошло, сказал:
— Мне пора идти. Благодарю вас за исключительно приятный вечер. Если это удобно, я хотел бы встретиться с вами в конторе завтра в девять утра.
Мисс Уэстон кивнула в знак согласия. Дэвенпорт поставил бокал на стол и дважды поклонился: сначала с издевкой — священнику, затем почтительно — Элис. Выпрямившись, он поймал ее взгляд, но она не смогла понять мелькнувшего у него в глазах выражения. Оставалось лишь надеяться, что гнев Дэвенпорта на преподобного Харпера не распространится и на нее.
Реджинальд Дэвенпорт вышел, провожаемый ошеломленным взглядом викария.
Элис наполнила два бокала, но на этот раз не портвейном, а бренди. Один из них она протянула преподобному Харперу и едва ли не силой заставила его сесть в кресло.
После того как святой отец сделал глоток-другой, лицо его немного порозовело. Он поднял на хозяйку потрясенный взгляд.
— Какая наглость! — забормотал он. — Мало того, что он разговаривал со мной, слугой Всевышнего, непозволительно дерзко, так еще и применил физическое насилие… Джуниус потряс головой и глотнул еще бренди. Элис, поняв, что жизни и здоровью ее гостя ничто не угрожает, уселась в кресло неподалеку от него.
— Вообще-то вы сами спровоцировали его, Джуниус, — без обиняков заметила она. — Он вел себя вполне благопристойно, как настоящий джентльмен, пока вы не начали его оскорблять.
— Он не джентльмен, этот нечестивец! Как вы могли пустить к себе в дом такого человека, в то время как мисс Спенсер… — Тут преподобный Харпер осекся, но, минуту помолчав, заговорил с еще большим жаром:
— Простите меня, я вас ни в чем не виню. Такая уважаемая, добродетельная женщина, как вы, не могла знать о чудовищной репутации этого типа.
— Я вовсе не наивная девушка, заброшенная судьбой на необитаемый остров, Джуниус, — язвительно возразила Элис. — Мне прекрасно известно, какие слухи ходят о мистере Дэвенпорте. Но я у него на службе. — Тут Элис почувствовала прилив вдохновения и добавила в голос набожности. — Помните, что говорится в Библии? Не судите, да не судимы будете. Кто среди нас настолько безгрешен, что решится бросить камень в другого? Я, во всяком случае, о себе этого сказать не могу.
Хотя Элис не совсем точно цитировала Священное писание, слова ее возымели определенное действие. Помолчав, викарий произнес прерывающимся голосом:
— Я поражаюсь благородству вашей души, Элис, поражаюсь вашему великодушию. Вы опять оказались правы, а я, увы, снова совершил ошибку. Все мы грешники в глазах Господних.
Еще некоторое время Джуниус молча размышлял о своих грехах, но его смирения хватило ненадолго.
— Даже Всевышний согласится, что грешники бывают разные. Есть среди них такие, кто грешит гораздо больше других, а Дэвенпорт, должно быть, один из самых неисправимых.
— Возможно, он хочет изменить свою жизнь, — подчеркнуто серьезно сказала Элис. — Если это так, наш христианский долг состоит в том, чтобы помочь ему в этом.
При этих ее словах Джуниус лишь недоверчиво ухмыльнулся и тупо уставился в свой бокал. Если бы так поступил Уильям, Элис сделала бы ему замечание, но указать на несовершенство манер приходскому священнику у нее не хватило духу. Она напомнила себе, как помогал ей викарий, когда она организовывала школу, и скудные церковные деньги использовал, чтобы помочь тем, кто нуждался в помощи, а не набивал ими собственные карманы и как много он сделал для того, чтобы Стрикленд превратился в процветающее поместье. Когда Джуниус Харпер четыре года назад прибыл в свой новый приход, он был потрясен, узнав, что самым влиятельным лицом на территории поместья, обладающим всей полнотой административной власти, была женщина. К чести преподобного Харпера, он сумел преодолеть предубеждение и принять мисс Элис Уэстон как почти равную себе.
