Барбара Картленд - Таинственный жених
Он легко поднял девушку на руки и усадил в седло, затем вложил ей в руки вожжи и расправил ее юбку, словно она была маленькой девочкой.
— Я положу ваш жакет к себе, но если будет холодно, сразу скажите. Помните, воздух на снежных вершинах бывает обманчиво теплым для тех, кто не привык к нему.
От заботы и нежности, звучавшей в словах графа, у Весты снова защипало глаза.
Он пугал ее, когда говорил страстно и повелительно. Но когда граф был мягким и нежным, Веста чувствовала себя так, словно у нее вынимают из груди сердце. Она любила его любовью, которую невозможно было описать словами.
— Он так прекрасен, — прошептала Веста.
Граф ловко вскочил в седло и направил лошадь на узкую овечью тропу, поднимавшуюся вверх.
Было по-прежнему жарко, но по мере того, как они поднимались в горы, задул легкий ветерок, и Весте стало прохладней.
По-прежнему трудно было думать о чем-то, кроме ее любви к графу.
Он дал ей двадцать четыре часа, чтобы принять решение, и Весте казалось, что это куда труднее, чем снова проехать по краю отвесной скалы.
Разве может она оставить графа? Оставить человека, который пробудил чувства, дремавшие в глубине ее души, который заставил ее испытать ни с чем не сравнимый восторг?
Но, с другой стороны, она обязана исполнить свой долг, обещание, данное не только отцу, но и самому принцу в присутствии премьер-министра Катонии и виконта Кестлери.
Разве может она поступить бесчестно, нарушив слово, сбежать от ответственности?
— Если бы я могла посоветоваться с кем-нибудь, — вздохнула Веста.
Она печально смотрела на широкую спину едущего впереди графа.
Он часто оглядывался убедиться, что с девушкой все в порядке. Она видела улыбку на его губах и легко представляла себе огонь, горящий в его глазах.
— Неужели любовь может нагрянуть так внезапно и поглотить человека целиком? — спрашивала себя Веста.
Но тут не могло быть никаких сомнений. Любовь ее была сильной и страстной, и разве можно было сомневаться, что то же самое испытывает граф?
Веста с ужасом вспомнила то, что он сказал о мадам Зулейе и слабости характера принца.
Неужели принц действительно покровительствовал женщине, которая хотела разрушить его страну, чьи интриги привели к революции?
Наверное, это мадам Зулейя хотела отослать ее обратно в Англию.
Это она велела революционерам двигаться в сторону Йено, чтобы заставить Весту вернуться на том же корабле, на котором она прибыла, или убить ее, если отъезд окажется невозможным.
Веста глубоко вздохнула. Сколько опасностей таит в себе этот мир!
Как много ужасного случилось с ней с тех пор, как она прибыла в Катонию, трудно было поверить, что все это не было на сей раз плодом ее буйной фантазии.
Кто бы мог подумать, когда Веста отправлялась из Англии в сопровождении премьер-министра, взяв с собой платья лучших лондонских портных, что через два дня ей будет принадлежать лишь то, что на ней надето.
И вот она едет вслед за человеком, которого три дня назад еще не знала, но которого любит теперь всем сердцем. И ей ничего не надо от жизни, кроме возможности наслаждаться его объятиями.
Одной мысли о графе, одного взгляда на гордую посадку его головы и разворот широких плеч было достаточно, чтобы Весту вновь охватила сладкая дрожь.
Но тут Веста мысленно увидела перед собой лицо отца, похожего на сурового ангела мщения, который призывал ее вспомнить о долге, о том, что она должна послужить своей стране.
Веста знала, какую дорогу он велел бы ей выбрать, будь сейчас рядом.
Он сказал бы дочери, что она обязана сдержать обещание, данное принцу. И что бы она ни узнала об этом человеке, она должна быть с ним рядом в горе и радости.
Таковы слова брачной клятвы, которую они дадут друг другу, когда Веста доберется до Диласа и их обвенчают в соборе.
На секунду Веста представила себя стоящей перед алтарем в белом платье, которое они выбирали вместе с матерью.
— В Катонии тебя ожидают роскошные драгоценности, — говорила герцогиня. — Премьер-министр сказал, что тиара принцессы напоминает корону, и хотя мне хотелось бы послать тебя к алтарю в фате, в которой выходили замуж твои сестры, он сообщил мне, что в замке есть фата, в которой венчаются особы королевского рода.
Но Весте тогда трудно было думать о фате, драгоценностях и прочих подобных вещах.
Все мысли ее были о принце.
Интересно, найдет ли он ее красивой? Понравятся ли ему туалеты, которые Веста с матерью так тщательно выбирали у лучших лондонских портных? Есть ли у них общие интересы?
«А теперь, — подумала Веста, — платья и драгоценности не имеют для меня вовсе никакого значения».
Граф видел ее только в двух нарядах — муслиновом платье, в котором она сошла на берег, и в зеленом дорожном костюме, который был сейчас грязным и пыльным.
И все равно считал ее красивой!
«Не правдоподобно, захватывающе красивой», как сказал сам граф.
— Что же делать? Что же мне делать?
Слова эти вновь и вновь крутились у нее в голове под цокот лошадиных подков.
Веста понимала, что сердце ее ведет войну с разумом.
Разум говорил, что она должна поступить как велит честь, что она приехала в Катонию стать женой принца Александра, и ничего нельзя изменить.
Но сердце отчаянно билось и страдало. Она любила графа!
— Я люблю его! — сказала себе Веста и снова перед ее мысленным взором встало лицо отца.
Герцог будет стыдиться дочери, предавшей его и принца.«
Потом Веста подумала о матери. Один раз, несколько лет назад, она случайно слышала слова герцогини, обращенные к ее сестре Анжелине, которая должна была вскоре выйти замуж:
— Ты должна присматривать за своим мужем, Анжелина.
— Хьюго говорит, что это он будет присматривать за мной, — ответила на это сестра Весты.
Герцогиня улыбнулась.
— Мужчины всегда говорят так, когда влюблены, — сказала она. — Но когда вы поженитесь, ты быстро обнаружишь, что именно женщина должна защищать, поддерживать и вдохновлять своего мужа. Это наша работа.
— Но как могу я защитить Хьюго? — удивилась Анжелина.
— Ты будешь защищать его от бед и беспокойства, от переутомления, от проблем, связанных с детьми, от людей, которые ему докучают. — Герцогиня рассмеялась. — Если бы ты только знала, как часто мне приходилось защищать твоего отца! И конечно же, он понятия о том не имеет.
— Кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, мама, — ответила Анжелина. — Но как могу я» поддерживать» Хьюго?
Герцогиня взяла руку дочери в свою.
— Ты будешь поддерживать его, дитя мое, в тяжелые времена. Если это будут финансовые проблемы, надо будет дать ему понять, что они не имеют для тебя значения. Надо будет заставить его поверить, что вскоре дела пойдут лучше. А уж если по несчастливой случайности он потеряет кого-то из дорогих ему людей, именно к тебе он придет со своим горем, и только ты сможешь ему помочь.
