Наталия Орбенина - Ночная колдунья
Было уже за полночь, когда усталые от угощения и веселья гости стали расходиться по комнатам. Новобрачные первыми покинули бал и удалились в дальнюю укромную часть дома, где Платон Петрович распорядился приготовить две комнаты для себя и своей жены. Сюда не долетали звуки, и ничей любопытный взгляд или нескромное ухо не помешали бы молодым. Маргариту раздевала горничная Настя, бойкая девушка, взятая Прозоровым по хорошей рекомендации. Настя искренне радовалась за свою молодую хозяйку, ей очень хотелось обсудить с Маргаритой Павловной прошедшее событие, но она понимала, что сейчас барыне не до разговоров. Настя энергичными движениями расчесывала медную копну волос хозяйки, когда в комнату быстро вошел Прозоров. Марго вздрогнула, ей показалось, что муж даже не постучался. Платон Петрович выразительно кивнул горничной, и та, пожелав господам доброй ночи, тот час исчезла. Супруги остались наедине. Платон Петрович подошел к Марго, обнял и почувствовал дрожь ее тела.
– У кого тут зубы стучат от страха так, что за дверью слышно, а? – пошутил он.
Марго не ответила и только прерывисто дышала. Прозоров чуть отступил и мягким движением смахнул тонкую сорочку с плеча жены. Та бесшумно поползла вниз, обнажая прекрасную полную высокую грудь с вишневыми сосками. Молодая женщина смутилась еще больше и попыталась рукой скрыть свою наготу, но муж властным жестом отстранил это препятствие и прильнул страстным поцелуем к долгожданному сокровищу. Марго нерешительно обняла широкую и крепкую шею мужа, он поднял ее на руки и положил на широкую постель. Долго и с упоением покрывали нежное лицо и тело супруги его поцелуи, то жгучие, то нежные, то безумно сладострастные. Марго изнемогала от водопада ощущений. Но она знала, что главное испытание впереди. И когда муж осторожно раздвинул ее стройные белые ножки, она испуганно напряглась.
– Ничего не бойся, – прошептал он, – доверься мне, сначала будет чуть больно и, может, не очень приятно, но потом ты узнаешь рай в моих объятиях!
Марго вздохнула и отдалась во власть этих сильных рук и крепкого, как выяснилось, совсем еще не старого тела. Боль действительно пронзила ее, она вытерпела и не вскрикнула, позволяя новым ощущениям проникать все глубже и глубже внутрь своего существа.
Позже она почти не спала. Лежа с открытыми глазами в темноте, она вновь и вновь переживала происшедшее с нею. Сказать, что она действительно испытала невиданное блаженство, пожалуй, было нельзя, но муж объяснил ей, что все еще впереди, и ей хотелось в это верить. Одна только мысль досаждала своей неприятной назойливостью: а как бы все это происходило с Дмитрием?
Наутро она открыла глаза и поняла, что одна в постели. Пока Марго, потягиваясь, раздумывала над этим, появился Платон Петрович.
– Ты проснулась, моя ягодка? – нежно проворковал муж. – Как ты себя чувствуешь? – И он внимательно посмотрел ей в глаза.
Марго покраснела, ее смущали кровавые пятна на простыне и определенный дискомфорт, который она испытывала. Прозоров скинул домашний халат и собирался лечь с нею рядом, но его остановили округлившиеся глаза супруги. Взгляду молодой женщины невольно предстало все мужское великолепие, коим обладал ее благоверный. Оба нерешительно засмеялись, Марго нырнула под одеяло, но ей не удалось там спрятаться от новых любовных утех.
Из своей спальни новобрачные вышли поздно, утомленные и довольные. Варвара разливала чай и долго ждала отца и мачеху к их первому семейному завтраку. С завистливой досадой отметила она молодой блеск в глазах Прозорова и круги под глазами у Марго. Гривин тоже усмехнулся украдкой, наблюдая за тестем, а главное, за своей бывшей возлюбленной. Теперь он корил себя за свою осторожность, которая не позволила и ему отпить из этого живительного источника. Марго перехватила взгляд Гривина, и ей почудилась скрытая опасность, которую она в тот момент не поняла. Вечером того же дня супруги Прозоровы уехали в Петербург, а оттуда в Италию, где было решено провести медовый месяц.
Глава 12
Но прежде, чем уехать в путешествие, пришлось отдать дань светским формальностям и вытерпеть многочисленные визиты всевозможной родни, знакомых, друзей и приятелей обоих полов. А также самим делать визиты высокопоставленным господам, которым Прозоров хотел представить свою жену. Маргарита с честью выдержала экзамен на звание светской дамы, потому как и ее наряды, пошитые с великолепным вкусом, и умение вести беседу на самые разные темы, и походка, и движения – все говорило о том, что Платону Петровичу и впрямь повезло. Ко всему надо добавить, что молодая жена и хозяйкой оказалась толковой. Вся прислуга первой ощутила на себе требовательный взор и голос новой барыни, который звучал то в кладовой, то на кухне, то в гостиной. Маргарита стала вести дом, разумно сочетая роскошь с экономией. Под ее вкус были переделаны почти все комнаты, обновлена мебель. Тяжелая темная дубовая мебель оказалась вся в комнатах Платона Петровича, она гармонировала с его могучей статью. В комнатах Марго появилась мебель из карельской березы, ясеня, светлая, легкая и радостная, как она сама. Стулья, кресла и диваны, затянутые веселым ситцем, придавали старому жилищу ощущение новой жизни. Несколько комнат остались необставленными. Не сговариваясь, супруги решили, если Бог даст, устроить там детскую и комнату для няни. Новая хозяйка сама следила за провизией, приносимой кухаркой, наведывалась на кухню, дабы попробовать, какой обед варится для супруга. Когда во двор заходили разносчики молока, селедки, булок, зелени и прочей снеди, кухарка жестом звала их подняться с черного хода. И тогда Марго сама не брезговала посмотреть товар и поторговаться. Она требовала от прачки, чтобы все простыни сверкали белизной и хрустели от крахмала, а от лакея – начищенного столового серебра и безукоризненного обслуживания гостей за столом. Ей хотелось, чтобы все блестело и играло вокруг, светилось, как ее новая жизнь. Полы, натертые до блеска желтым воском. «Душа моя, так и ноги себе переломаем, точно на льду!» Прозрачные, точно их и нет вовсе, намытые стекла окон. И между рамами обязательно фаянсовые стаканчики с кислотой, чтобы, не дай бог, окна не запотели и не потекли серыми струйками. Прозоров был доволен. Домашняя жизнь приобрела комфорт и новизну, свою необъяснимую прелесть, как и сама Маргарита. Ему не хотелось покидать квартиру, и он с особым удовольствием возвращался обратно. В Петербурге после свадьбы супруги прожили несколько недель и, наконец, покончив со светской суетой и неотложными делами на фабрике, уехали к яркому итальянскому солнцу. На вокзал их провожал Гривин, который оставался управлять всеми делами в отсутствие тестя. Вещи уже были отправлены в багажный вагон, даны последние указания, Прозоровы и Дмитрий томились на перроне в ожидании отхода поезда. Платон Петрович находился в приподнятом настроении, последний раз за границей он был очень давно, только с покойной матерью Варвары. Маргариту же утомили сборы и суета, она хотела поскорее сесть в вагон и наслаждаться убегающими за окном пейзажами. Гривин пребывал в легком раздражении, которое тщательно скрывал, его настораживала растущая прямо на глазах чувственность и теплота между Прозоровыми. Маргарита могла вырваться из чар их прошлой любви, а это не входило в его планы. Раздался долгожданный последний удар колокола, пассажиры поспешили в вагоны. Прозоровы тоже зашли в свое купе первого класса, поезд тихо поплыл, а Гривин долго махал вслед своей шляпой.
