Клаудиа Дэйн - Игра с огнем
— Перестаньте, Джордж, — заговорил лорд Далби. — Вы прекрасно знаете, что в Англии нет ведьм. Больше нет.
— Конечно, они все переселились в Массачусетс, — сказал мистер Грей, насмешливо улыбаясь, и затем этот наглец подмигнул Пенелопе. Как он только посмел?!
— Разве у ирокезов нет ведьм, мистер Грей? — спросил Айвстон. Боже, неужели он не понимает, что этой теме давно пора тихо почить?
— К сожалению, они не такие хорошенькие, как английские, — ответил мистер Грей и посмотрел на Пенелопу.
Иногда Пенелопе хотелось быть выше ростом, как сейчас. Чтобы посмотреть прямо в глаза наглецу и уничтожить его презрением. Надо сказать, ей и так это неплохо удавалось, ибо практиковалась она на Джордже.
— Я не ведьма, мистер Грей, — сказала она. — В Англии с ними давно покончено. Ни одной не осталось.
— Или нам хочется так думать, — весело констатировал ее брат.
— Полагаю, все не так, как кажется, — сказал Айвстон, не отрываясь глядя на Пенелопу. И что он хотел этим сказать? Но, судя по тому, как смущенно улыбался лорд Далби и как лорд Кранли осуждающе покачивал головой, она решила, что за этим кроется что-то ужасное.
— Нам пора идти, — сказал лорд Кранли своему странному брату. — Уже действительно очень поздно.
После этих слов Пенелопа заметно оживилась. Если эти двое сейчас уйдут, ей будет гораздо легче заманить в свои сети Иденхема, который, ничего не подозревая, все еще беседовал с Софией и лордом Руаном. И о чем можно так долго разговаривать?
— И в самом деле поздно, — сказал лорд Айвстон, пристально, с легкой неприязнью глядя на Пенелопу. — Кажется, вас не очень интересует китайский фарфор, мисс Прествик? Мой брат в этом хорошо разбирается, поскольку он пару раз плавал в Китай.
— Всего лишь раз, — поправил его лорд Кранли.
— Естественно, я понимаю, что китайский фарфор прекрасен, лорд Айвстон, — ответила Пенелопа. — Если мне понадобится информация по этому вопросу, я непременно обращусь к лорду Кранли и узнаю все, что мне нужно. Не смею вас больше задерживать. В настоящий момент у меня нет вопросов относительно китайского фарфора.
— Вы на самом деле так много знаете о китайском фарфоре, Кранли? — вдруг спросил Иденхем и подошел к их довольно большой группе, оставив Софию и Руана у камина. Пенелопа распрямила плечи и напряженно застыла. У нее была прекрасная грудь — высокая, пышная и упругая. Красивая грудь всегда привлекала мужчин. — Вот великолепный образец. Какой удивительный оттенок зеленого.
— Это селадон, — пояснил Кранли. — Подарок моего брата Генри. А я принес леди Далби вот эту голубую вазу.
— Исключительная вещь! — восхищенно сказал Иденхем. — Вы не подскажете, по какому случаю все Блейксли преподносят леди Далби столь дорогой фарфор? Неужели я запамятовал о каком-нибудь юбилее?
Во время разговора Пенелопа, которая стояла очень прямо, эффектно расправив плечи, то и дело ловила на себе пристальный взгляд лорда Айвстона. Это ужасно отвлекало. Неужели он не понимал, что загораживает ее от герцога Иденхема?
— Нет, не думаю, — сказал Кранли.
Лорд Далби и индейцы отошли немного в сторону, увлекшись беседой, что было очень кстати. Пенелопа осталась с четырьмя джентльменами, включая Джорджа, но его она не принимала в расчет. Если бы только ей удалось каким-нибудь образом заставить Айвстона и Кранли удалиться, то у нее было бы пять минут наедине с Иденхемом, почти наедине. Конечно, совсем уединиться им не удастся, об этом можно было только мечтать. Но если бы она смогла хотя бы поговорить с ним, поразить его прекрасными манерами или чудесным видом пышных грудей в глубоком декольте, причем не важно, что произведет на него большее впечатление, это оправдало бы все неприятные моменты, которые она испытала сегодня, большинство из них по вине этого ужасного лорда Айвстона.
— Все очень просто. Мы с братом недавно женились, — продолжал Кранли.
— И вы решили преподнести Софии свадебные подарки? — спросил Иденхем.
Странно. С какой стати мужчинам дарить подарки Софии? Конечно, учитывая, кем была София Далби, она, несомненно, заслуживала такого поклонения, и то, что это превратилось в традицию, не вызывало у Пенелопы неприязни. Наоборот, она решила, что, как только станет герцогиней, обязательно придумает какой-нибудь хороший повод, чтобы ей тоже постоянно дарили самые экстравагантные подарки.
Увлекшись мечтами о прекрасном будущем, Пенелопа не заметила, как Джордж отошел к Иденхему и Кранли, которые рассматривали вазы, а лорд Айвстон, прежде чем она успела что-либо предпринять, оттеснил ее в угол Белой гостиной, и они оказались у двери, ведущей неизвестно куда.
Несмотря на зажженные свечи и белый цвет гостиной, именно в этом углу было довольно темно, к тому же за окном шумел дождь. Но это Пенелопу не пугало. Хуже всего было то, что в этом темном уголке она оказалась не с Иденхемом, как ей хотелось, а с лордом Айвстоном, которого она едва знала, но достаточно, чтобы понять, насколько он странный. Если бы она знала его лучше, то решила бы, что он намеренно лишил ее шанса очаровать Иденхема.
— Вы не находите, лорд Айвстон, что отсюда очень трудно рассматривать вазы? — сказала она, пытаясь выглянуть из-за его плеча, но напрасно, ибо он, возвышаясь над ней, заслонил ее от всех присутствующих.
— Вам же нет никакого дела до этих ваз, мисс Прествик, — сказал он. Дух противоречия был у него в характере.
— Не понимаю, зачем вы говорите такие нелепости, лорд Айвстон, — сказала Пенелопа, оставив попытки заглянуть Айвстону через плечо и пытаясь сохранить достоинство и смириться с тем, что оказалась в ловушке в самом неинтересном углу гостиной.
— Я так говорю потому, что эти вазы были у вас перед глазами весь вечер, но вы едва удостоили их взглядом.
— Неужели вы ожидали, что я подвергну их тщательному осмотру на глазах у всех? Это было бы бестактно.
— Я вам не верю, мисс Прествик. Вы вовсе не боитесь показаться бестактной.
— Это просто отвратительно! — выпалила Пенелопа, посмотрев на него в упор. — И, думаю, вам доставляет удовольствие говорить мне гадости.
— Вы меня совсем не знаете, мисс Прествик, чтобы судить об этом, — сказал он и посмотрел на нее очень странно, впрочем, он и сам был странным.
— Я достаточно хорошо изучила вас, лорд Айвстон. Вы не самый сердечный из людей, и прошу меня извинить, но вы прекрасно знаете, кем вы являетесь на самом деле.
— И кем же?.. Я просто самый обычный, скромный человек, — сказал Айвстон.
— Вам не кажется, что если бы вы были обычным, скромным человеком, то не говорили бы всякие гадости?
