Барбара Картленд - Ложь во спасение любви
— У меня нет никакого желания мешать Селвину строить планы относительно твоей жизни, милое дитя, но прошу тебя, сообщи мне, если тебе станет грустно.
Герцогиня, однако, выразилась более прямолинейно и резко.
— Если тебя будут заставлять делать то, что ты делать не желаешь, — сказала она решительно, — я позабочусь о тебе, в память о твоем отце.
— Благодарю вас, — промолвила Кармела.
Тут герцогиня взяла девушку под руку и отвела ее немного дальше от гостей.
— Теперь слушай, дитя мое, — начала она. — Не спеши выходить замуж за первого мужчину, которому тебя сосватают. С таким наследством, как у тебя, ты можешь и попривередничать.
Кармела улыбнулась, но ничего не сказала в ответ.
— И разумнее всего, — продолжала герцогиня, — спросить моего совета, а потом сделать окончательный выбор.
— Вы так добры, вы волнуетесь за меня, сударыня.
Немного помолчав, герцогиня поинтересовалась:
— Я слышала, тут у графа гостил какой-то иностранный принц. Он что — соискатель твоей руки?
Кармела не знала, как повести себя с герцогиней, решив поэтому сказать правду, спокойно ответила;
— Думаю, да.
Герцогиня фыркнула.
— Я могла бы догадаться, узнав сегодня утром о его пребывании здесь. Будь осторожна с иностранцами, детка. Им нельзя доверять, а когда речь заходит о выборе мужа, то нет никого лучше англичанина. Поверь мне на слово.
— Я буду помнить все ваши советы, сударыня, — пообещала Кармела.
Герцогиня поглядела вдаль, туда, где граф разговаривал с гостями.
— Селвин слишком долгое время провел за границей, — сказала она, словно беседуя сама с собой. — Он обомнется и обвыкнется через год-другой, на это вся надежда.
Кармелу так позабавила речь герцогини, что она едва не рассмеялась.
Как раз в этот момент какая-то дама прервала их беседу:
— — Я живу всего в четырех милях отсюда, и позволь пригласить тебя, Фелисити, заглянуть к нам на ленч в следующее воскресенье. Мне бы очень, очень хотелось представить тебе моих сыновей. И хотя матерям не пристало расхваливать своих детей, они оба чрезвычайно приятны в общении.
К тому же совсем неплохо, когда кузены с кузинами поддерживают дружеские отношения.
— О дружбе тут речь не идет. Ты просто надеешься женить одного из них на Фелисити. Правда, тогда все ее деньги уйдут на оплату карточных счетов, — раздраженно вмешалась герцогиня.
— Ну Зачем же вы так зло говорите, Луиза? — жалобным тоном спросила оскорбленная мать.
— Я всегда прямолинейна, вы это знаете, — ответила герцогиня, — и именно поэтому Фелисити следует слушать меня, а не желающих всучить ей неходовой товар. А теперь мне пора ехать.
Герцогиня ушла прощаться с графом, и мать двоих сыновей снова повернулась к Кармеле:
— Не слушайте кузину Луизу. Мы все ее уважаем, но временами она просто невыносима. Обещайте принять мое приглашение.
— Я переговорю с его светлостью, — ответила Кармела. — Как вы понимаете, мне придется получить его разрешение.
— Ну, конечно. Но хотя Селвин самым серьезным образом принимает на себя обязанности главы нашей семьи, все-таки он еще слишком, слишком молод для опекуна молоденькой девочки.
— Полагаю, я вправе сам решать подобные вопросы, — вмешался в разговор граф.
Обе собеседницы вздрогнули от неожиданности, ни одна из них не слышала, как он подошел.
— Я не имела никакого желания оскорбить вас! — поспешила оправдаться дама. — Я лишь размышляла над тем, насколько веселее было бы Фелисити, живи она в моей семье.
Граф не ответил, но Кармела по вспыхнувшим гневом его глазам поняла, что он не менее ее самой поражен шквалом гостеприимных предложений, вызванных скорее наследством Фелисити, чем ее приездом.
Когда наконец последний из собравшихся Гэйлов отвесил прощальный поклон, граф воскликнул:
— Надеюсь, вы в полной мере получили наслаждение от этого проявления вопиющего лицемерия!
Кармела рассмеялась.
— Интересно, — продолжил он, — были бы они столь же любезны, не окажись у вас ни гроша в кармане.
Кармела и сама размышляла над тем же, но ей захотелось поспорить с ним:
— Возможно, они действительно искренне желали добра.
— Люди всегда добры к богатым.
— Весьма желчное высказывание с вашей стороны! — дерзко заметила Кармела. — Это может быть справедливо применительно к некоторым людям, но не ко всем же.
— Ко всем, когда речь идет о ваших родственниках. Я вынужден просить вас все сказанное ими в ваш адрес воспринимать с хорошей «ложкой дегтя»!
— Но это также относится и к вам лично, — не преминула отметить Кармела.
— Мне следовало ждать от вас подобной реакции, — ответил он, — но, предлагая вам выйти замуж за принца Фредерика, я искренне убежден, что для женщины нет более выгодной или более привлекательной партии.
Он говорил с подкупающей искренностью, и Кармела чувствовала — он не обманывает.
Однако, желая немного подразнить графа, она сказала;
— Что ж, по крайней мере, у меня окажется весьма богатый и разнообразный выбор! Догадываюсь, что у всех моих родственниц есть на примете достойный претендент на мою руку — и, не без этого, на мой карман!
— Ну а теперь, кто из нас циничен? — съязвил граф. — Так или иначе, хотел бы напомнить, вам необходимо получить мое одобрение до того, как вы соберетесь выйти замуж за любого из них.
— Не хотите ли вы сказать, будто намерены отстранить от участия в конкурентной борьбе всю свою родню? — поинтересовалась Кармела. — Мне кажется, они не одобрят вашего поведения, поскольку сами-то вы поставили на другую лошадь.
Граф искренне и от души расхохотался.
— Вы продолжаете удивлять меня, Фелисити! — признался он. — Я уверен, большинство женщин не могли бы относиться к своему замужеству столь легкомысленно.
— Вы предпочли бы видеть меня потупившей глазки, в полнейшем замешательстве, не в силах оторвать взгляд от пола? — спросила Кармела. — Не стану спорить, нечто подобное я испытала, когда вы впервые упомянули о моем замужестве, но теперь, когда это, похоже, становится основной темой в беседах с кем бы то ни было, мне все труднее вспыхивать от смущения.
Граф задумался. Потом сказал:
— У меня создается впечатление, Фелисити, словно вы не отдаете себе отчета в важности ситуации, и мне хотелось бы, чтобы вы со всей серьезностью отнеслись к моим словам.
Немного помолчав, он продолжил:
— Мне трудно сформулировать свои мысли. Как я уже сказал, я крайне несведущ в том, что касается юных девушек, но… но есть нечто такое, совершенно определенно, — даю руку на отсечение! — вы меня дурачите.
Несомненно, он оказался более проницателен, чем ожидала Кармела.
