Барбара Картленд - Маска любви
— Уверен, помогут.
С некоторым трудом герцог извлек из браслета один из бриллиантиков поменьше. Затем вернул браслет и брошь Катерине.
— Дадите мне список? — спросил он. — Хорошо, что я не положил его в карман сюртука.
Передавая герцогу листок, Катерина посмотрела на его тонкую льняную рубашку.
— Вы же замерзнете, — обеспокоенно сказала девушка.
— Думаю, холод будет наименьшей из наших бед, — сухо заметил герцог.
Катерина только-только успела сунуть драгоценности в корсаж, как послышались голоса и шаги. Дверь отперли, и высокий мужчина в монашеской рясе вошел в камеру.
— Я привел отца, — многозначительно сказал тюремщик герцогу.
Герцог положил ему на ладонь бриллиантик. Тюремщик посмотрел на камень, и его глаза жадно заблестели.
— Вы отец-редемптионист? — спросил герцог по-французски.
— Да, — ответил священник на том же языке.
— Очень любезно с вашей стороны прийти сюда по моей просьбе, отец, — сказал герцог. — Я слышал, вы можете помочь нам.
— Помогать узникам неверных — главная задача отцов-редемптионистов, ими на себя возложенная, — ответил священник.
— Английский консул сейчас в Тунисе? — спросил герцог.
— Он здесь, но он в тюрьме.
— В тюрьме?!
— Консулов теперь заставляют заползать в присутствии бея под деревянный барьер! — воскликнул отец-редемптионист. — Английский консул возмутился и его бросили в темницу, пока не извинится.
— Не могу поверить! — воскликнул герцог.
— Я помогу вам, если сумею, — спокойно сказал священник.
— Я герцог Мелфорд, — представился ему герцог. — Я очень богат и хочу организовать выкуп для себя и для моей жены, а также для всей моей команды. Вот список их имен и занятий.
— Благоразумно ли объявлять, что вы богаты? — спросил отец-редемптионист. — Это намного увеличит цену вашего выкупа.
— Это меня не беспокоит, — ответил герцог, — лишь бы выбраться отсюда. Скажите, отец, сможет ли кто-нибудь из вашей общины немедленно, как только выкуп будет установлен, отправился за деньгами на Мальту или в Англию?
— Мальта намного ближе, — удивленно сказал отец-редемптионист. — Вы можете получить деньги оттуда?
— Глава ордена — мой личный друг, — ответил герцог. — Он знает, что все деньги, которые он потратит от моего имени, будут возвращены ему.
— Тогда с вашим выкупом не должно быть трудностей, — сказал отец-редемптионист. — Я только надеюсь, что это будет столь же легко в случае вашей жены.
— Что вы имеете в виду? — резко спросил герцог после минутного молчания.
— Не хочу вас пугать, но бей Хамуда с большой неохотой позволяет молодым и хорошеньким женщинам покидать Тунис, — медленно проговорил священник.
— Не понимаю! — воскликнул герцог. — Я слышал, что мусульмане считают женщин священными, и любой мужчина, посягнувший на женщину, будет наказан.
— Это верно для большинства мусульман, — согласился отец-редемптионист, — но бей — сам себе закон, и он не истинный мусульманин.
—Вы хотите сказать, что он может забрать мою жену себе? — спросил герцог, и Катерина услышала в его голосе ужас.
— Давайте надеяться, что поскольку мадам — замужняя женщина, и поскольку вы готовы заплатить за нее большой выкуп, то он не заинтересуется ею, — сказал священник. — Но девственницы — это совсем другое дело.
Наступила тишина.
— Расскажите, что происходит с девственницами, — попросил наконец герцог.
— Как вы, я думаю, знаете, милорд, — начал отец-редемптионист, — утром ваших людей отведут на невольничий рынок, где их продадут тому, кто предложит самую высокую цену. Дороже всего ценятся искусные ремесленники и молодые женщины.
Он помолчал.
— Огромная цена полагается за выкуп аристократа, такого, как вы, мальтийского рыцаря или очень красивой женщины. Когда торги по каждой жертве заканчиваются, бей решает, возьмет он пленника себе или позволит давшему наивысшую цену владеть им — или ею.
Священник посмотрел на Катерину и отвел взгляд.
— Бей в любом случае имеет право на одного пленника из восьми и, естественно, отбирает лучших, как ваша светлость может догадаться.
Герцог не ответил, и отец продолжил:
— Пленных мужчин, обычно полуобнаженных, осматривают на рынке, но женщин могут осматривать более интимно за закрытыми дверями.
Он снова взглянул на Катерину.
— Если пленницы девственницы, бей выбирает одну для себя, а остальных отправляют в Константинополь, где султан платит за них хорошие деньги, особенно за белокурых.
— Невероятно! — воскликнул герцог. — Неужели такое гадкое и варварское поведение все еще существует в современном мире?
— Мы часто спрашиваем себя о том же, — со вздохом ответил отец-редемптионист. — Но ничего нельзя сделать, пока пиратство не побеждено, и берберские корабли по-прежнему угрожают Средиземноморью.
В этот момент герцог почувствовал, как маленькая холодная рука коснулась его ладони. Его пальцы сжались, и он сказал спокойно:
— Я прошу вас, отец, обвенчать нас.
Глаза отца-редемптиониста подобрели, и на губах появилась слабая улыбка.
— Я надеялся, милорд, вы осознаете всю важность этого.
При этом он посмотрел на левую руку Катерины, и девушка поняла, что священник, должно быть, заметил, что у нее нет обручального кольца.
— Я охотно обвенчаю вас. Но есть одна трудность.
— Что за трудность? — спросил герцог.
— Я могу совершить обряд, который будет иметь силу, — ответил священник, — только если один из вас крещен в католической вере.
После минутной тишины Катерина, заговорив первый раз после того, как отец-редемптионист вошел в камеру, тихо сказала:
— Я католичка.
— В таком случае, я готов обвенчать вас, — сказал отец-редемптионист, вытаскивая требник из рясы. — Поскольку это смешанный брак, церемония будет короткой. Вам нужно кольцо.
Катерина посмотрела на герцога, спрашивая его взглядом, не достать ли ей из-за корсажа большое бриллиантовое кольцо?
Герцог чуть заметно покачал головой, и, немного подумав, девушка вынула шпильку из волос.
Герцог скрутил ее в кольцо.
— Назовите ваши имена, — попросил отец.
— Валериус и Катерина, — ответил герцог.
— Встаньте на колени.
Они опустились перед священником на колени, и, произнеся короткую молитву по-латыни, отец-редемптионист спросил герцога:
— Валериус, хочешь ли ты взять в жены присутствующую здесь Катерину?
— Хочу, — ответил герцог.
— Катерина, хочешь ли ты взять в мужья присутствующего здесь Валериуса?
— Я… хочу, — тихо сказала Катерина.
Вслед за отцом-редемптионистом они принесли клятву:
