Кэтрин Коултер - Песнь земли
— Мужчина когда-нибудь целовал твою грудь? Филиппа снова покачала головой, но Дайнуолд заметил в ее глазах не только потрясение от его слов, но и пробуждающееся чувственное влечение.
Он наклонился, обхватил губами один из нежных розовых холмиков и почувствовал, как сосок твердеет от его ласк. Его мужская плоть напряглась. Он должен остановиться, иначе…
— Тебе нравится?
Дайнуолд ждал в ответ чего угодно — явной лжи, возможно, истерического крика, но, к его удивлению, Филиппа опять промолчала. Он ощутил, как она вздрогнула, но заставил себя отодвинуться, отчаянно пытаясь выглядеть невозмутимым.
— Неужели еще ни один мужчина не касался твоей мягкой женской плоти между бедрами?
— Пожалуйста, — прошептала Филиппа и, закрыв глаза, отвернулась.
Дайнуолд нахмурился. Что «пожалуйста»? Он не стал ничего спрашивать и укрыл Филиппу одеялом. Он и так уже достаточно поиздевался над собой.
— Ладно, облегчу себя с какой-нибудь другой девкой, — бросил Дайнуолд и, надев тунику, направился к двери.
— Судя по твоим словам, любая женщина подобна ночному горшку, — тихо проговорила Филиппа.
— Нет. Но любая женщина — лишь сосуд для моего семени. — Дайнуолд неожиданно почувствовал себя жалким хвастуном. Боль внизу живота стала невыносимой. Ему нужна Элис. Или Марго — не важно кто, но она нужна ему в ближайшие три минуты.
— Чтоб у тебя твой мужской орган отсох! Дайнуолд на минуту остановился и весело ухмыльнулся:
— Скоро я проверю, настоящее ли это проклятие или просто сотрясение воздуха.
Дайнуолд вышел из спальни и спустился в зал. И тут же на глаза ему попалась Марго, которая сидела рядом с Нортбертом. Дайнуолд нахмурился: неожиданно он вспомнил, что облачен всего лишь в тунику. Заметив его, Марго расплылась в улыбке, и ее круглое лицо стало почти миловидным. Она вскочила и подбежала к Дайнуолду.
— Я хочу тебя. И сейчас же, — прерывисто дыша, процедил он.
Марго последовала за хозяином, но у лестницы едва не налетела на него, так как Дайнуолд вдруг резко остановился: он не знал, куда ему идти. Ведь к его кровати была привязана Филиппа! Дайнуолд выругался. Проклятая девка! Куда же?
— Пошли, — наконец приказал он, схватил Марго за руку и потащил ее к конюшне…
Он взял ее на соломе в пустом стойле. Когда Марго закричала от удовольствия, вонзив ногти ему в спину, Дайнуолд позволил себе освобождение и в этот момент видел перед собой Филиппу, сжимающую своими длинными белыми ногами его бедра.
— Будь ты проклята, девка, — пробормотал Дайнуолд и провалился в сон на плече у Марго.
Она же и разбудила его три часа спустя, потому что у нее затекла рука, солома немилосердно колола спину, а тело хозяина казалось слишком тяжелым.
Дайнуолд одернул тунику и вернулся к себе в спальню.
Свеча, которую он оставил возле кровати, уже догорела, и он с трудом различал спящую на краю Филиппу. Дайнуолд быстро разделся, лег рядом и развязал кожаную тесемку, стягивающую ее руки.
Филиппа легонько вздохнула и, не просыпаясь, доверчиво прижалась к нему. К счастью для его спокойствия и для ее девственности, Дайнуолд быстро заснул.
Когда на следующее утро Филиппа открыла глаза, то увидела, что лежит в постели одна, а ее руки свободны. Порванное платье исчезло; на его месте девушка обнаружила длинное одеяние блекло-алого цвета, сшитое по моде ее детства, со свободной талией и плотно прилегающими рукавами. К нему прилагалась такая же выцветшая накидка. Филиппа догадалась, что эта старомодная одежда принадлежала давно умершей жене Дайнуолда.
Платье оказалось слишком коротким для нее и тесным в груди, но, несмотря на возраст, ткань была довольно крепкой: можно не опасаться, что она лопнет при первом же неосторожном движении.
Подол не прикрывал щиколотки и ступни Филиппы, и она подумала, что, наверное, выглядит весьма нелепо в блеклом и тесном платье, юбки которого развеваются над лодыжками.
Дайнуолд поступил достойно, найдя для нее новую одежду взамен порванной, решила Филиппа, но тут же напомнила себе, что именно он и разорвал прежнюю. Девушка снова почувствовала приступ гнева, хотя где-то в глубине души еще теплились воспоминания о прошлой ночи, когда Дайнуолд долго смотрел на нее, а затем целовал ее грудь. Эти ощущения были удивительными и, по правде говоря, очень приятными, но сейчас они казались Филиппе чем-то нереальным, вроде сна.
Девушка спустилась в зал и позавтракала свежим молоком, козьим сыром и мягким хлебом. Ей даже в голову не пришло пропустить работу. Когда она вошла в ткацкую, старая Агнес распекала Страшилу Горкела за то, что он слишком медленно чинит сломанный станок. Филиппа остановилась, молча наблюдая за перебранкой, пока старуха не заметила ее.
— Хозяйка, Горкел жалуется на гнилую древесину, но я все равно заставлю его закончить ремонт! — воскликнула она. — А Принк грозится прийти и всех нас отстегать. Подумать только он все еще жив! Марго сказала, что этим утром он поел и сам добрался до уборной. Чтоб у него ноги поотсыхали! Он все нам испортит!
— Пусть только попробует! — Филиппа жаждала борьбы, ей нужно было на ком-то сорвать свое плохое настроение, и Принк как никто другой подходил для этого…
Когда Филиппа объявила перерыв на обед, оказалось, что Дайнуолд с полудюжиной мужчин ранним утром покинул Сент-Эрт и отправился неизвестно куда — по крайней мере от нее скрыли цель их поездки.
Самое подходящее время, чтобы сбежать, промелькнуло в голове у Филиппы, но мысли ее перебил скрипучий голос Агнес.
— Выглядишь как принцесса, которая выросла из своего платья, — заметила служанка, жуя кусок курятины. — Эта одежда принадлежала бывшей хозяйке, леди Анне. Она была очень миниатюрной, но и сердце у нее было тоже маленькое. Да уж, вот кого нельзя была назвать милой! Эдмунду повезло, что сейчас рядом с ним ты, а не его настоящая мать. Наш хозяин изрядно натерпелся от нее — у леди Анны был прескверный характер; когда она умерла, он радовался, я знаю, хотя и старался сделать вид, что горюет. Старая Агнес глубокомысленно закивала, поглядывая на Филиппу, которая от удивления раскрыла рот.
— Хозяин быстро наградит тебя ребенком, а затем, как и подобает, женится на тебе. Твой отец — лорд, а это делает тебя леди — и все будет хорошо. — Агнес еще раз кивнула, довольная своими умозаключениями, и повернулась к Горкелу.
Филиппа вышла из мастерской. В голове засели слова старой служанки. Стать женой хозяина Сент-Эрта? Негодяя, который украл принадлежащую лорду Генри шерсть, а заодно и ее, Филиппу? Конечно, это произошло случайно, но все же… Филиппа покачала головой, глядя на быстро темнеющее небо. Очевидно, прежде чем жениться на ней, Дайнуолд должен сначала сделать ей ребенка. Но она не хочет его, она не хочет его ребенка! Она хочет уехать к… К кому? К Вальтеру в Крандалл? К этому почти незнакомому человеку, еще более чужому ей, чем Дайнуолд?
