Кэтрин Коултер - Магия лета
— Он не горячий. Ну же, пей!
Слишком слабая, чтобы спорить, Фрэнсис покорно опустошила чашку. Хок ненадолго отпустил ее, чтобы налить еще чаю.
— Почему вы не уходите? — жалобно спросила Фрэнсис, стыдясь того, что он видел ее в таком неприглядном состоянии.
— Мне некуда идти. Сегодня у нас одна спальня на двоих. А теперь еще чашечку…
— Я больше не могу!..
Хок пропустил ее лепет мимо ушей. Ей пришлось выпить еще две полные чашки несладкого, очень крепкого чаю. Последние глотки, казалось, наполнили ее до самого горла.
— Вот и умница.
Как раз в этот момент Фрэнсис с ужасом поняла, что должна немедленно опорожнить мочевой пузырь. Если бы можно было выбирать, она предпочла бы новый приступ рвоты, но проклятый чай прошел прямо насквозь.
— Милорд, — взмолилась она, — я прошу вас оставить меня на несколько минут!
— Прекрати называть меня «милорд», Фрэнсис! И потом, за кого ты меня принимаешь? Я не настолько жесток, чтобы бросить тебя одну в таком состоянии.
— Мне придется еще раз воспользоваться ночным горшком, — призналась она, отбросив условности.
— Опять? Впрочем, Граньон уже вымыл его. Давай я тебе помогу.
— Милорд… Филип… Хок, умоляю вас! Уходите, ради Бога!
— Да что с тобой такое, Фрэнсис? — спросил он, начиная раздражаться. — Неужели ты думаешь, что я никогда не видел человека, которого выворачивает наизнанку?
— Но горшок нужен мне совсем для другого! — крикнула Фрэнсис в полном отчаянии.
Хок расхохотался:
— Что же ты сразу не сказала? Может быть, все-таки помочь?
— Да уйдете вы или нет!
— Даю тебе пять минут. Мне бы не хотелось найти тебя в обмороке на полу.
С этими словами Хок вышел из спальни, плотно закрыв за собой дверь.
— Что же вы оставили ее светлость одну, милорд?
— Как, ты еще не в постели, Граньон? Впрочем, было бы странно, если бы ты спокойно спал… Похоже, я совершенно выбит из колеи. Я оставил ее одну, потому что ей снова нужен ночной горшок.
— Как же так, милорд… мало ли что… я пойду помочь ее светлости… — Добрейший Граньон решительно направился к двери.
— Это не очень хорошая идея, Граньон. Ты все не правильно понял — как, впрочем, и я. Сам подумай, что было бы с тобой после того, как ты выпил столько чаю?
— О! — сказал камердинер и залился краской, к немалому удивлению Хока.
— Как ты думаешь, стоит вызвать ей врача? Если, конечно, здесь есть врач, которого можно вызвать к леди.
— Да нет, все обойдется. Если чай остался в желудке, то самое худшее уже позади.
— Остался в желудке? По-моему, как раз в этот момент чай покидает тело моей жены.
— Милорд!
— Ладно, ладно, — отмахнулся Хок, рассеянно взъерошив волосы. — Это были, пожалуй, самые странные два дня в моей жизни. Хм… я был уверен, что она придумала головную боль, чтобы избежать… чтобы не позволить мне…
— Я понял, милорд, я понял! — поспешно перебил сконфуженный камердинер.
— Ну вот, пять минут и прошло. Иди спать, Граньон. Я тоже лягу… черт возьми, для всего в жизни существует первый раз. Например, я сегодня впервые буду находиться в постели с женщиной, не занимаясь с ней любовью.
— Милорд! — вскричал Граньон, шокированный до последней степени.
Хок шлепнул себя ладонью по лбу и вошел в спальню, спрашивая себя, кто сегодня тянет его за язык. Но он чувствовал себя до такой степени не в своей тарелке, что просто обязан был с кем-то поделиться! Он впервые видел сегодня, как леди — настоящую леди! — вырвало, как простолюдинку, и после этого ему приходилось лечь с ней в одну постель!
В спальне царил полумрак, едва подсвеченный единственной свечой, догорающей у кровати. Фрэнсис, укрытая одеялом до самых глаз, повернулась в сторону Хока.
— Надеюсь, тебе лучше?
— Гораздо, — буркнула она, придерживая края одеяла, словно его могли в любую секунду сорвать.
Хок угрюмо подумал, что никогда еще не был так далек от того, чего она боялась. Он охотно покинул бы спальню, но идти ему было некуда (разве что вниз, в зал, чтобы напиться там до бесчувствия).
— Я останусь с тобой на всю ночь, Фрэнсис. Если тебе станет хуже, разбуди меня.
— Мне не станет хуже.
— Ты это точно знаешь, не так ли? Но если ты так умна, как же ты ухитрилась выпить вместо опия лекарство для лошадей?
— Подите вы к дьяволу! — отчетливо произнесла Фрэнсис.
Хок так удивился, что не нашел что ответить на это. Выходит, его жена не так уж и бессловесна? Если ее как следует довести, она может и огрызнуться? Интересно…
— Спи спокойно, — примирительно сказал он. — Сегодня я не собираюсь ничего требовать от тебя.
Он отвернулся и быстро разделся, по-армейски аккуратно развесив одежду на спинке стула. За это время Фрэнсис успела отодвинуться к самому краю кровати. Она повернулась к нему спиной и буквально свисала над полом. Хорошо бы она свалилась и как следует расшибла себе коленки, подумал Хок мстительно, не чувствуя больше ни капли жалости. Что за бестолковое создание! Волос на нем, видите ли, много! Видела бы эта ненавистница волосатых мужчин хотя бы сержанта Дики Хобса. Вот кто даже на спине имел поросль, густую, как ворс ковра!
Фрэнсис почувствовала, как матрац прогнулся под тяжестью Хока. Она затаилась, но тот оставался на своей стороне кровати. Через несколько минут она уверилась в своей полной безопасности и невольно подумала о том, что впервые в жизни проводит ночь в одной постели с мужчиной. Это казалось очень странным и нервировало ее. Прошло довольно много времени, прежде чем Фрэнсис поняла, что ее муж крепко спит.
Он повернулся на живот… потом снова на спину.
Потом он начал похрапывать.
Фрэнсис скрипнула зубами и с головой зарылась под подушку.
Проснувшись, она обнаружила, что находится одна в спальне. Вчерашние спазмы исчезли бесследно, зато тошнота вернулась, стоило только подумать о долгих часах в тряском экипаже. Хорошо хоть, ее достойный супруг проявил галантность и удалился до того, как она проснется!
Фрэнсис посмотрела на часы, стоявшие над камином. Еще не было и шести часов утра. Она со вздохом села в постели: «Хочешь не хочешь, а приходится вставать и одеваться. В конце концов это необходимо, так как его отец болен и, возможно, умирает».
У кровати так и стоял таз с водой, в котором Хок накануне смачивал тряпку, чтобы отереть ей лицо. Не прошло и десяти минут, как Фрэнсис умылась, закрутила волосы все в тот же тугой пучок и нацепила очки. Она была уже на нижних ступеньках лестницы, когда снизу послышался голос Хока, который едва не заставил ее обратиться в бегство.
— С моей стороны было бы бесчеловечно поднимать ее с постели, но как же все-таки жаль терять целый день!
