Дональд Маккейг - Ретт Батлер
— Мой сын Эшли вступил в армию.
Уилкс показал на стройного молодого человека, который сидел, положив ногу на ногу, около девушки, наверное своей невесты. Эшли Уилкс был сыном своего отца: высокий сероглазый блондин с манерами весьма самоуверенного аристократа. Его невеста очаровательно смеялась какой-то приватной шутке.
Уилкс излил душу этому незнакомцу именно потому, что Ретт был незнакомец.
— Некоторые мои знакомые — влиятельные дальновидные люди — отправили своих сыновей в Европу.
— Мистер Уилкс, нам остается только принимать трудные решения.
Уилкс тяжело вздохнул.
— Думаю, вы правы, — Он снова стал хозяином. — Прошу прощения. Мне кажется, близнецы Тарлтон слишком много времени уделяют бренди.
Скарлетт флиртовала, с притворной скромностью принимая каждый комплимент, хотя они ей очень льстили. Время от времени она бросала взгляды из-под опущенных век на… молодого Уилкса? О да, это так. И Ретт поймал ее на этом.
Что-то шепча поклоннику, Скарлетт смотрела через его плечо на Уилкса. Когда она встретилась взглядом с Реттом, он засмеялся. Потому что он понял. О да, он понял. Эта покорительница сердец использовала очарованных мужчин, чтобы вызвать у Эшли ревность. Ради Уилкса она очарует любого мужчину, даже такого, как Фрэнк Кеннеди, который был не так свободен, как ему хотелось бы.
Очевидно, покорительница сердец жаждала предмета желаний другой женщины. Бедное, чудное, несчастное дитя!
Услышав смех Ретта, Скарлетт О'Хара покраснела до корней волос и загородилась поклонниками.
Это было неизбежно. Какой-нибудь глупец все равно скажет то, о чем каждый из присутствующих пытался не упоминать. Фатальные слова «форт Самтер» были произнесены, и романтическое настроение весеннего вечера исчезло как сон.
— Через месяц мы разобьем янки, — пообещал один каналер.
— Через три недели, — предположил другой.
— Черт — прошу прощения, дамы, — у них кишка тонка сражаться.
— Любой южанин может побить четырех янки.
— Клянусь Богом, если они хотят сражения, они его получат.
Один старик, пораженный болезнью Паркинсона, что-то бессвязно кричал и угрожающе размахивал тростью. Лицa у всех были красные то ли от вина, то ли от эмоций, а может быть, и от того и от другого.
Когда молодого Уилкса спросили, что он думает по этому поводу, он сказал, что, если нужно, он будет сражаться, конечно, но война обещает быть ужасной.
Та бесподобная девушка с обожанием смотрела на своего героя.
— А вы, сэр, — обернулся Уилкс к Ретту, — мой отец говорил, что вы провели некоторое время среди наших бывших соотечественников.
Вот так случилось, что Ретт Батлер высказал все, о чем он пообещал себе не говорить. Даже зная, что слова его будут напрасны, он говорил это людям, которые его не слышали.
— Я отвечаю только перед моей совестью. Я не буду участвовать в войне, которая разрушит все, что мне дорого.
— Вы не собираетесь сражаться за свою родину? — крикнул один юноша, не веря своим ушам.
Молодые люди окружили незнакомца. Поклонники королевы поднялись, чуя ренегатство.
Взявшись за гуж, не говори, что не дюж.
Как школьный учитель, поучающий тупых учеников, Ретт описывал Северные штаты — «Страну янки» с ее огромными заводами и немолчным гулом фабрик. Он говорил о ее богатствах — золоте Калифорнии и серебре Невады, которыми конфедераты не обладают. Он подробно объяснял, почему Англия и Франция никогда не признают Конфедерацию.
— Это не война генерала Вашингтона, господа. На этот раз Франция нам не поможет.
Молодые люди подошли ближе. Никто не улыбался. Стало тихо, как перед грозой.
— Я видел то, чего никто из вас не видел. Десятки тысяч иммигрантов будут сражаться на стороне янки. У них фабрики, литейные цеха, верфи, железные и угольные копи. У нас этого нет. У нас есть только хлопок, рабы и высокомерие. Янки поколотят нас, вот увидите.
Носовым платком с монограммой Ретт смахнул пылинку с рукава.
Слышно было, как жужжали насекомые. Где-то слуга уронил тарелку, на него зашикали. Сохраняя невозмутимость, Ретт смеялся про себя. Несмотря на его намерение молчать, он оскорбил всех. Эта девушка развязала ему язык, и он, словно отличник, блестяще ответил урок. Ретт повернулся к Джону Уилксу:
— Ваша библиотека, сэр. Я был бы признателен вам, если бы смог увидеть ее сейчас.
Уилкс обратился к своим гостям:
— Дамы и господа, извините нас. Я попросил мистера Батлера откровенно высказать свое мнение о шансах конфедератов, и он высказал его. — Уилкс слегка улыбнулся.—
Может быть, слишком откровенно. Если у кого-то есть возражения, поделитесь ими со мной… — Хозяин предостерегающе поднял палец. — Лично.
Повернувшись к Ретту, он сказал:
— Наша библиотека? Сэр, я не верю, что в Клейтон-Каунте есть лучше.
Это была красивая комната с высоким потолком, тридцать футов в длину. Все стены закрыты книгами, даже над окнами и дверью висели полки.
Уилкс с рассеянным видом стал показывать:
Вот здесь — биографии и история. Там на полках, около кресла, — романы. Диккенс, Теккерей, Скотт. Большинствo моих гостей скоро будут отдыхать, восстанавливать силы для танцев. Наш скрипач знаменит здесь, в сельской местности. Может быть, вы останетесь?
— Сожалею, сэр. Мой поезд отходит в десять.
А-а.
Уилкс тронул пальцем нос и пристально посмотрел на Ретта. Если он и хотел сказать что-то еще, то удовлетворился сказанным.
Если существуют качества хуже, чем красота и невинность, сэр, то среди них — чрезмерная искренность. Теперь я должен возвратиться к моим гостям. Я обязан их успокоить.
Толстые стены и высокий потолок сохраняли в комнате прохладу. Ретт вдруг почувствовал усталость. Он вытянулся на кушетке с высокой спинкой и закрыл глаза.
Женщины. Все эти женщины. Ретт вспомнил, как Диди всегда украдкой брала вилкой кусочек с его тарелки и шарила в его кошельке, думая, что он спит. Он улыбнулся.
Уже много лет он не вспоминал об этом. Скарлетт О'Хара…
Ретт задремал. Беспокойные сны сменяли друг друга.
А потом, сквозь сон, он услышал голоса.
— Ну и что? Какой секрет ты хотела мне рассказать?
Она призвала всю свою смелость.
— Да… секрет… Я тебя люблю.
— Разве недостаточно, — сказал он, — что сегодня ты покорила почти всех присутствующих здесь мужчин? Хочешь полной победы? Ты же знаешь, что мое сердце всегда принадлежит тебе. Ты вцепилась в него зубами.
Озадаченный Ретт постарался выйти из сонного состояния. Когда он открыл глаза, его щека лежала на кожаном валике дивана, во рту пересохло. Голоса, которые, как ему казалось, он слышал во сне, не смолкли.
