Доводы нежных чувств (СИ) - Завгородняя Яна
— Вас пустили на суд?
— Нет. Под дверями наш Кристоф дежурил и бегал докладывать, что происходит. В итоге, его послали строить железную дорогу чёрти куда за океан…
— Кого, Кристофа? — решил поиздеваться Виктор.
— Дугласа, дурак! Но самое главное — его не казнили! Он жив и Лора весь вечер, то рыдала, то смеялась истерикой. Вроде, и хорошо, что жив, а что с ним там будет — никто не знает. Конечно, она теперь волноваться будет…
— Так, ясно. И вы на радостях наклюкались?
— Ну тут надо было отметить. Это ж чудо, Вик. Так не бывает. Вилли Шекспиру и не снилось. Что было дальше я тебе рассказывать не буду, уж извини. Я даже не запомнила, как его зовут, — Бесс нервно прочесала затылок. — Всё, ты иди, куда шёл, а я пойду приведу себя в порядок и завалюсь спать, — она быстро чмокнула брата в щёку, неуклюже поднялась и, покачиваясь на ходу, направилась к лестнице. Виктор ещё некоторое время провожал её взглядом, после чего сам поднялся, поправил мундир, подхватил на ходу фуражку и вышел из дома. Во дворе его уже ждал подготовленный экипаж.
Любовь к сестре позволяла Виктору на многое закрывать глаза. Человек иного склада решил бы, что брату скорее плевать на свою сестру, но мужчина не мог поступать иначе. По закону он, как единственный мужчина в её жизни, имел власть над ней и мог без осуждения со стороны общественности распоряжаться её состоянием, запереть дома и не выпускать, найти мужа и принудить к браку, но позволить себе этого он не мог. Слишком много боли испытала она за свою жизнь, а потому никто по его суждению теперь не имел права посягать на свободу Бесс — даже он сам.
В душе каждой обиженной жизнью женщины живёт борец за справедливость. Возможно, поэтому как-то раз, листая утреннюю газету, Бесс обратила внимание на полную ехидного злорадства статью о группе девушек, которые возомнили себя политической партией и имели наглость что-то требовать от общества. Бесс понравилась пара пунктов их политической программы, которые касались предоставления женщинам права голоса на выборах и полного безоговорочного распоряжения собственностью. Бесс посетила одно из заседаний, потом снова пришла и на третий раз решилась пообщаться с Марго — председателем и руководителем группы. Почти сразу они нашли общий язык и Бесс без зазрения совести решила всеми своими силами помогать подругам. А так как сила её заключалась в больших капиталах, оставшихся ей после смерти мужа, то помощь её в деле борьбы за равноправие полов была неоценимой. Благодаря Бесс получилось арендовать для проведения собраний зал бывшей столовой для рабочих хлопковой мануфактуры, печатать листовки и газеты не своими силами, а в городской типографии, делать взносы для участия беспартийных в парламентских заседаниях. Брат с подозрением относился к тому, что сестра подалась в политику, но понимал, что какими бы рассудительными доводами он в неё ни кидался, Бесс не откажется от своего решения, пока сама не перегорит. Единственное, о чем они смогли договориться — она не станет участвовать в беспорядках и уличных столкновениях, чтобы не бросать тень на репутацию брата. Виктору очень хотелось верить в искренность её слов.
Экипаж генерала Леграна остановился у ворот зала заседания правительства. Тёмная массивная постройка с элементами готики на фасаде издалека заявляла о том, что здесь изо дня в день вершились судьбы народов и принимались тяжелые решения, о которых зачастую человеческой сущности того или иного политика приходилось жалеть. Виктор твёрдым шагом направился к крыльцу, потянул на себя тяжёлую дверь и скоро исчез за ней. Знакомой дорогой он двигался по коридорам, поднимался по лестницам, приветствовал редких встречных и наконец, оказавшись у нужной двери, постучал.
— Войдите, — отозвались с той стороны.
Виктор вошёл и вытянулся по стойке смирно перед верховным главнокомандующим. Премьер-министр Чарльз Фолкнер — невысокий и ничем не примечательный пожилой мужчина с глубокими залысинами выше висков взглянул на него и отложил бумаги, которые изучал минуту назад. Он поднялся и подошёл ближе, протягивая руку Виктору.
— Вольно, господин генерал. Нас никто не видит и можно обойтись без протокольных формальностей, — они пожали друг другу руки. — Как вы чувствуете себя? — Фолкнер поднёс палец к своему затылку, напоминая гостю о недавнем падении с моста.
— Всё хорошо, Ваша Светлость, милорд. Спасибо.
— Прекрасно, — политик отвернулся и задумчиво уставился в окно. — Знаете, я вас позвал потому, что беспокоюсь. До меня доходят слухи о тяжелом положении на южных рубежах. Враги заключили союз с Испанцами, а у них флот… Вам не кажется, что нам требуется как можно скорее созвать совместное заседание с адмиралтейством?
— Заседание уже назначено на десятое сентября, милорд. Мы предоставим вам подробнейший доклад по итогам его проведения.
— Знаете, почему я назначил генералом вас, а не Парксона, господин Легран? — неожиданно задал вопрос глава правительства, переводя проницательный взгляд серых глаз на Виктора.
— Никак нет, милорд.
— Потому, что вы опережаете меня в решениях, генерал. Когда я только подумал о том, что надо наступать, иначе нам конец, вы разгромили повстанцев. Как только я забеспокоился о нападении с моря, вы уже организовали совещание по этому вопросу с командованием флота. С вами мне приходится меньше думать. Не могу понять, хорошо это или плохо, — он улыбнулся и снова сел за стол.
— Благодарю, милорд, — выдавил из себя Виктор, превозмогая желание заменить «благодарю» на «виноват». С этим Фолкнером никогда нельзя было понять сразу, доволен он или наоборот.
— Да, кстати, — вспомнил верховный, когда уже собирался попрощаться со своим гостем. — Сегодня мне сообщили крайне неприятную новость, генерал. — Он сцепил пальцы в замок и упёр в них подбородок, — ваша сестра Элизабет прошлым вечером была замечена в компании подполковника Адамсона. Многие видели, как они выходили вместе из трактира, как подполковник помогал ей сесть в его экипаж и как они скрылись вместе в неизвестном направлении. — Он замолчал на несколько секунд, вглядываясь в хмурое лицо Виктора, потом продолжил. — Я многое могу понять, генерал, но и вы поймите, подполковник женатый человек, у него трое детей. Нельзя, чтобы репутация нашей доблестной армии вызывала сомнения у общественности. Только не теперь, не в это тяжёлое время. Вы понимаете?
— Так точно, — сурово выдавил Виктор.
— С подполковником я тоже поговорю, не беспокойтесь. Я больше, чем уверен, что ваша прекрасная сестра могла не знать, кто он. И если вы позволите, дам совет. Женитесь, генерал. Положение обязывает, — совет больше походил на приказ, отчего генерал нервно сглотнул. — Что ж. Я сказал всё, что хотел. Жду от вас отчёта о заседании адмиралтейства. Вы свободны, господин Легран.
Виктор отдал честь, обернулся кругом и быстро направился к выходу из кабинета. Сейчас он не знал, чего ему хочется больше — отчитать нерадивую сестрицу или надавать по морде Адамсону, но взяв себя в руки, он всё же направил кучера домой, где вот уже как два часа мирно посапывала в своей постели его драгоценная Бесс.
Глава 21
К концу лета Адалин зачислили в университет. Несмотря на большую нагрузку в учебе, девушка каждые выходные приезжала домой и помогала отцу. Во многом она делала это ещё и потому, что в суете родного дома ей удавалось посвятить куда больше времени учёбе, чем в студенческом общежитии, где комнаты девочек разве что не обкладывали баррикадами, защищаясь от натиска сокурсников.
Память о прожитом так и не вернулась к Бьянке, но физически девушка полностью восстановилась и окрепла, отчего всё чаще подключалась к работе по дому. Она не знала, куда ей идти и каждый раз, когда поднимала этот вопрос, Александр с Адалин в один голос заявляли ей о том, что она может жить у них столько, сколько ей потребуется. Они принимали её помощь с благодарностью, ведь им, бывало, не хватало лишних рук в домашних делах.
