Идалия Аничкова - Рингильда
Когда молодая девушка заперла за ним двери и осталась одна в своей комнате, ей опять стало страшно.
— Я предчувствую, что герцогиня меня не выпустит из своих рук, такая коварная и злая женщина может мне наделать много зла!
Рыцарь dominus Эйлард казался только спокойным; но и он опасался герцогини.
Ночью все было тихо в замке, белые постройки освященные луной бросали тени на землю. Все люди в нем уснули, как под магическим жезлом волшебницы. Один солдат на карауле ходил взад и вперед по валу, другой вооруженный стоял на башне и глядел на своего собеседника — единственное живое существо, которое вместе с ним охраняло спокойствие своих хозяев.
Солнце начало выкатываться на горизонт и осветило фундамент и нижние окна зданий. «Через несколько минут караул придет мне на смену», — думал часовой. Он начал прислушиваться, ему показалось, что издали он услышал конский топот. Он приложил ухо к земле. Действительно, это были всадники, которые приближались к нашему замку. Наконец, он различил издали вооруженных всадников и между ними монахов. Часовой ударил в набат, и все в замке вдруг начало оживать, и через четверть часа вся рать рыцаря Эйларда и пажи были уже в седлах. На коне несся сам властелин замка.
Эйлард увидел издали солдат архиепископа, и за ним толпу народа.
Рыцарь велел спустить подъемный мост и выехал навстречу вооруженных всадников. Один монах выделился из толпы и подал ему сложенный пергамент. Он развернул бумагу и прочел в ней, что Рингильда обвиняется в колдовстве и потому сперва приговорена к пробе огня, а если ее выдержит, то будет освобождена.
— Я не выдам своей невесты, пока хотя один еще человек жив останется в этом замке, — возразил рыцарь Эйлард.
И началось целое сражение на дворе перед замком.
Рингильда видела все это смятение из окон часовни. Она спустилась тихонько по ступеням лестницы и, сопровождаемая своим братом, подошла к сражавшимися воинам и сказала: «Я знаю, что меня ищут, предсказание должно сбыться. Мой час пришел». С этими словами она подошла к одному из монахов и просила его показать ей ее приговор. Прочитав его, она обратилась к своему жениху и сказала ему:
— Напрасно вы проливаете здесь кровь. Я не боюсь пробы огня и выдержу ее, если ты, Хрисанф и Альберт будете со мною. Куда я должна ехать? — обратилась она к воинам.
— В деревню Борнговед.
— Я готова за вами следовать.
— Умоляю тебя, Рингильда, — сказал Эйлард, — не уходи отсюда!
— Предание гласит, что я должна тебя спасти. Я не дозволяю кровопролития, — и, обратясь к воинам, она сказала:- Я добровольно за вами последую.
— Я, Альберт и вся моя рать будут сопровождать тебя. Господи спаси нас! Святой Олаф, молись за нас!
— Ты также молись за нас, Эйлард. Победа или поражение. Не бойся за меня, предо мною сияет свет и в душе моей воцарится мир.
— Боже мой, что за ужас! — сказал рыцарь. — Теперь я немощнее малого ребенка! Если ты погибнешь, то и мне не для чего жить! — добавил Эйлард и опустился перед Рингильдой на колени.
— Не бойся, друг мой, для тебя я готова умереть.
— Я ничего не боюсь, потому что ты со мною!
Через час Рингильда со свитой выезжала из замка рыцаря по дороге на свою родину.
Ее короткая жизнь казалась ей сном. Она теперь сама была уверена, что едет на смерть, и что если она не умрет, то герцогиня убьет рыцаря Эйларда. Предание гласило, что она должна его спасти. Рингильда таила это убеждение в своем сердце, и старалась быть веселой перед глазами рыцаря: зачем тревожить его покой; им обоим осталось только два или три счастливых дня жизни!
Через два дня после отъезда Рингильды Борнговед залился солнцем. Стоял теплый день в первых числах сентября, напоминающий летний день. На площади перед церковью Св. Висцелина стояла сплошная толпа народа, голова к голове, так что нельзя бы было еще одному человеку в нее пройти. Рыцарь Эйлард стоял у самой церкви. Издали слышен был похоронный марш. Все завидели процессию, духовенство с архиепископом Андреасом во главе, герцогиню в монашеском одеянии, брата ее герцога фон Люнебург. Рингильду вели монахини. Она была вся в белом, на голове у нее было надето покрывало, в руках свеча из раскаленного железа. Отец Хрисанф шел рядом с ней, у него был крест в руке. Рингильда была бледна, как смерть, но, увидав Эйларда, улыбнулась ему.
Процессия взошла в церковь. Эйлард, измученный страданиями, бросился ей на встречу; но монахи заперли перед ним дверь, и он почти без чувств опустился на землю у портала. Герцогиня смотрела на него с ненавистью.
Вдали все время слышно было пение монахинь.
В церкви Рингильда бестрепетной рукой держала раскаленное железо; но свеча вдруг сломалась и обожгла ей грудь.
Она закричала. Это был предсмертный крик.
— Пустите меня в церковь, — молил монахов Эйлард. — Я слышу крик, Рингильда умирает!
Но вдруг дверь в церковь отворилась, Рингильда выбежала оттуда и бездыханная упала в объятия Эйларда.
Народ толпою подошел к ним и окружил их.
— Уснула на веки, дитя мое! Мертва, безжизненна, безгласна! — стонал Эйлард. — Рингильды больше нет, Рингильда умерла!
Он подошел к архиепископу и сказал ему:
— Прошу оставить меня здесь наедине с телом моей невесты. Зрелище кончилось, прикажите толпе разойтись. Им больше нечего здесь делать!
Герцогиня с улыбкой на устах гордо прошла мимо Эйларда, не глядя на безжизненное тело своей жертвы.
Музыка органа еще слышалась в отдалении, и народ мало-помалу стал покидать площадь.
Dominus Эйлард не проронил ни одной слезы. Видно было, что он решил вскоре последовать за Рингильдой, так или иначе. Он простер руку к небу и сказал:
— Прощай, дорогое солнце, звезды небесные. Прощайте, леса, поля и нивы. Прощайте, все Божия создания, я сердцем уже покинул ваш мир и стремлюсь туда, где живет теперь моя Рингильда.
Dominus Эйлард отошел от трупа своей невесты и позвонил в монастырский колокол.
Несколько монахов вышли из келии.
— Где же Хрисанф?
— Разве ты не видишь, что он плачет над мертвой?
— Хрисанф, снесем ее в твой сад, храни, ходи ее могилу! Пусть из тела ее вырастут чудные душистые фиалки, которых она так любила.
Монахи и Хрисанф принесли носилки и положили на них тело Рингильды. Рыцарь поцеловал Хрисанфа и сказал ему: «Не забывай Альберта и моего сына».
Герцог Оттон фон Люнебург давно наблюдал, не замеченный, за группою людей, стоявших близь тела Рингильды.
Видя, что Эйлард собирается уходить, он тихонько приблизился к нему и положил ему руку на плечо, молча и с грустью глядя ему в глаза.
