Алекс Айнгорн - Сердце и корона
— И какими успехами, месье Дюваль, вы можете похвастаться?
— Я был в коллеже св. Бернарда одним из лучших, ваше величество, — скромно ответил он.
Он увидел интерес в глазах королевы.
— Вы должны быть хорошо знакомы с нашим интендантом финансов. Помнится, он утверждал, что получил там же свое образование. А вы, похоже, одних с ним лет.
— Конечно, я отлично его знаю, ваше величество. Орсини… т. е., простите, маркиз де Ланьери, в течение трех лет делил со мной комнату.
— Тогда разве не разумнее вам было бы обратиться к нему за помощью и советом?
— Я так и сделал, ваше величество, но…
— Но что?
— Он не захотел помогать мне.
Изабелла больше не жалела, что позволила впустить его. Дело принимало любопытный оборот. Она устроилась поудобнее, приготовившись слушать.
— Возможно, у маркиза де Ланьери имеется веская причина не участвовать в вашей судьбе?
— Не думаю, что может быть иная причина, кроме его зависти и бессердечности.
— И что он сказал вам, когда вы попросили его о содействии?
— Что я недостаточно хорош для того, чтобы служить при дворе! — воскликнул Дюваль. Королева звонко расхохоталась.
— А я, между прочим, все те годы был на лучшем счету, чем он!
— Если послушать нашего интенданта финансов, то он был лучшим за всю историю вашего заведения, — Изабеллу разбирал смех, и Дюваля обнадежили веселые искорки, блистающие в голубых глазах королевы.
— Он даже не закончил курс первым, ваше величество.
Ему даже не было нужды лгать. По всем официальным данным Орсини проходил где-то в серенькой безликой середине, однако ни для кого не было секретом, что виной тому было его несносное упрямство. Уж если он полагал что-то для себя неинтересным и бесполезным, то не уделял тому ни малейшего внимания. Кроме того, вечные препирательства с начальством и его дерзкие выпады не улучшали его результатов, и к нему придирались больше, чем к другим. Изабелла обладала достаточной проницательностью, чтобы догадываться о том, что не было упомянуто Дювалем. Особенно не понравилось ей, что Дюваль принялся плести интриги за спиной своего товарища по учебе. Орсини, каким бы он ни был, хотя бы не побоялся сказать правду Гренгуару прямо в лицо.
Дюваль выжидающе уставился на королеву. Ему казалось, — он достиг своей цели.
— У меня есть одна идея, — на ее устах играла улыбка, понятная только ей одной. — Не знаю, понравится ли вам должность, которую я могу вам предложить.
Она изобразила колебания, и Дюваль с надеждой подался вперед.
— Наш архив сейчас в полном беспорядке. Боюсь у Ланьери руки до него так и не дойдут. Конечно, есть служба увлекательнее… Как вы смотрите на должность архивариуса?
— О, я был бы счастлив, ваше величество!
Она позвонила в колокольчик.
— Скажите маркизу де Ланьери, что я его жду, — сказала она слуге. Тот поклонился и поспешил исполнять приказание.
Орсини изменился в лице, увидев, что Дюваль сейчас находится у королевы.
— Мы только что приняли этого человека на должность нашего архивариуса. Будьте любезны передать ему ключи от архива.
Чувства Орсини огромными буквами были написаны у него на лице. На его власть посягнули! И кто! Этот безмозглый выскочка Дюваль!
Но выхода не было. Он молча поклонился, искоса поглядывая на Дюваля взглядом, в котором проглядывался гнев.
Изабелла хотела поглядеть, на что способен Орсини, оберегая свое положение при дворе, и получила зрелище, какого даже не ждала. Началось с того, что ключи от архива неожиданно потерялись, и Орсини с самым покаянным видом клялся разыскать их с минуты на минуту. Изабелла не сомневалась, что он сам и спрятал их, но вслух высказала пожелание найти их немедленно, а до тех пор выставить у дверей архива стражу. Дюваль растерянно слонялся по отведенным ему скромным апартаментам, не зная, что ему делать. Он робко заикнулся, что можно взломать замок или выбить дверь, но королева решительно запротестовала. К концу недели, запасной ключ чудом отыскался у старого Ги де Бонара, и архив открыли. Пыльные старинные фолианты наполнили душу архивариуса священным ужасом. Здесь отродясь не было порядка. В книгах недоставало листов, отдельные страницы отыскались на одной из полок, но откуда они выпали — оставалось вечной загадкой. Орсини позаботился о том, чтобы сделать его жизнь невыносимой. Он появлялся в любое время дня и ночи, что-то приносил, что-то забирал, нарушая малейшие поползновения Дюваля внести хоть какую-то ясность в окружающий его хаос.
Таким образом, никого не удивило, когда получив свое первое жалование, архивариус Дюваль собрал свои вещи и позорно сбежал.
Изабелла понимала, кто выжил его из дворца, и обещала себе, что в один прекрасный день Орсини точно так же вылетит со своего места, вернувшись к тому, чем был он изначально — нищим, никому не интересным честолюбцем.
Королева не слишком долго ждала своего часа. Орсини попался в первую же расставленную для него ловушку. В сущности, это не было даже ловушкой. Беду на Орсини навлек его собственный длинный язык и непомерное самомнение. Как-то раз, проходя мимо одной из зал, она услышала голос Орсини. Она сделала знак охране обождать, а сама подошла поближе. Она подслушивала, как бы некрасиво это не было. Прислушавшись, она определила, что собеседницей Орсини была ее фрейлина м-ль де Оринье.
— Странно видеть, — говорила м-ль де Оринье. — как быстро вы сделали карьеру при дворе, маркиз.
Она не расслышала, что ответил ее молодой человек, но девушка с воодушевлением продолжала:
— Научите же и нас, простых смертных, как добиться расположения тех, кто нами правит. Вот меня ее величество не выносит, сразу видно.
— Но вы же ее фрейлина, мадемуазель.
— Да, но если королева Алисия умрет, она ведь немолода, страдает одышкой и сердцебиением, Изабелла тут же выпроводит меня домой, гусей пасти. Посоветуйте же что-нибудь дельное, маркиз. Я была бы вашей вечной должницей.
Изабелла насмешливо покачала головой, оставаясь за углом, скрытая тенью от мраморной колонны. Она и правда недолюбливала м-ль де Оринье за ложь и бесчестность. Но та! Нашла у кого просить совета! У Орсини! Если б она знала!
— Хорошо, мадемуазель, я поговорю с королевой.
— Вы думаете, это поможет? Маркиз, я в ужасном беспокойстве. Вы полагаете, королева послушает вас?
— Думаю, что да, — самодовольно сказал Орсини. — Королева сделал меня маркизом, озолотила. Как вы думаете, это что-то да значит? Разве не так, мадемуазель?
— Так ее величество… она влюблена в вас?
Орсини уклончиво ответил вопросом на вопрос.
