Лора Бекитт - Агнесса. Том 2
— Что тебе надо здесь? — охрипшим от возмущения голосом выкрикнул мальчик.
— Ничего, — ответила Джессика: Она стояла спокойно, сталкивая носком ботинка камешки в воду, и только глаза ее чуть-чуть сузились в напряженном ожидании чего-то.
— Иди отсюда! — снова выкрикнул Рей.
— Папа запретил подходить к воде, — повторила девочка, будто не слыша его слов. — Потому что можно свалиться в воду и утонуть.
Рей смотрел на лед; внутри все кипело, ему хотелось кричать и топать ногами, чтобы излить свое отчаяние и злость, хотелось убрать отсюда эту девчонку, уничтожить ее навсегда.
— Ты дрянь, — убежденно произнес он. — Дрянь!
Спокойствие слетело с Джессики, она чуть не заплакала от обиды, но, сдержавшись, произнесла:
— Ты сам такой! Вот я все расскажу папе! Он тебя точно накажет! И за то, что спускался к воде, и за уроки: ты будешь сидеть в своей комнате и не выйдешь никуда; я попрошу папу, чтобы он так и сделал!
— Никто тебя не послушается!
— Еще как послушаются!
Рей знал, что так и случится. Джессика говорила правду, и это было страшнее всего, страшно своей очевидностью, не прикрытой ничем: ей поверят, а его накажут, и она будет смеяться над ним, смеяться и торжествовать. Он не знал, как ее напугать и как уязвить, и выпалил первое, что пришло на ум:
— А тебя отвезут в сиротский приют, поняла, ты!
— Меня — в приют?! — воскликнула Джессика. — Меня не отвезут, у меня есть мама и папа, отвезут тебя, у тебя никого нет, и ты нам чужой!
Ослепленная обидой, она вмиг позабыла наставления Агнессы; мальчик же, услышав такое, задохнулся от негодования.
— А я тебя утоплю, — произнес он, тем не менее, почти спокойно. — Да, прямо сейчас утоплю.
В несколько прыжков он очутился наверху и, прежде чем Джессика успела увернуться, схватил ее за руку. Девочка испугалась; она упиралась, как могла, но Рей был сильнее и потащил ее в сторону от спуска. До самого последнего мгновения, несмотря на страх, она думала, что это всего лишь глупая шутка, вплоть до того мгновения, когда он принялся сталкивать ее в воду. Джессика скользила по камню подошвами башмаков. Никогда еще ей не было так жутко, никогда, никогда, никогда!
— Отпусти меня! Ой! Мама! — вскрикивала она. Личико ее в ужасе перекосилось, маленькое сердце готово было разорваться от непередаваемого страха, он предчувствия смерти. «Вот и все, это все, это конец», — по-детски, но все-таки по-настоящему осознала она, понимая, что боится не только холодной воды, в которой окажется сейчас, а какого-то большего, несравненно большего холода. Впрочем, все это она чувствовала, но мыслей не было, никаких, ни о чем, только ужас, ледяной ужас…
Рей сделал решительный рывок, пытаясь сбросить Джессику в воду, но поскользнулся сам, и оба они упали: девочка — у края берега, а Рей, который был ближе к нему, — в пруд. При падении мальчик отпустил Джессику таким образом она была спасена, а Рей угодил в собственные сети.
Водоем был коварен: выложенный каменными плитами, он представлял собой как бы огромную тарелку, глубина которой и у краев, и посередине была одинаковой. Провалившись в ледяную крошку, Рей не почувствовал ногами дна; у него мигом перехватило дыхание от холода; едва не теряя сознание, он тянул онемевшие руки наверх, пытаясь достать до края.
— Мамочка, — прошептал он, и слезы смешались с талой водой.
Джессика отползла от края водоема, она дрожала и всхлипывала:
— Ой, мама!
Никакими силами нельзя было заставить ее приблизиться к воде; напуганная до смерти, она несколько секунд смотрела на мучения Рея, почти ничего не соображая, потом кое-как встала на подгибающиеся ноги.
В следующие минуты, слегка оправившись от шока, она начала понимать, что произошло, а также то, что следует делать. Это просто, очень просто: нужно идти по дорожке к дому как можно медленнее, не думая ни о чем, даже лучше считая шаги (Джессика представила себе, как она будет это делать: «Раз… два… три…», с каждым шагом все больше удаляясь от страшного места, но только медленно, очень медленно), а потом решится на маленькую ложь, каких ненавистный Рей, наверное, мог припомнить не одну тысячу: просто сказать, что ничего не видела, здесь не была и не знает ничего. Вот и все. И всегда будет светить веселое солнце, и не будет Рея.
Ведь это и есть тот самый выбор, о котором говорил отец? Что ж, она его сделает (Джессика была еще мала и не знала, что иногда человеку бывает трудно пойти против своей собственной природы, доброй или злой)! А если потом придется долго переживать и сожалеть, долго, всегда?..
Джессика тихо пошла по аллее; сначала тихо, а потом — все ускоряя шаг. И вскоре она уже неслась что было сил, а впереди летел ее крик, отчаянный крик о помощи.
Через несколько минут почти потерявшего сознание Рея вытащили из воды и перенесли в дом. Лизелла сбегала за врачом. Пока все хлопотали вокруг мальчика, Джессика рыдала в объятиях Рейчел. Она отделалась испугом, который постепенно уходил вместе со слезами. Взрослые еще не знали правды о случившемся: поначалу девочка не могла говорить, да никто ни о чем и не расспрашивал — все были заняты Реем, а потом врач сказал, что Джессику лучше тоже уложить в постель и не тревожить до утра.
Агнесса сидела возле кровати Рея. После того, как мальчика осмотрел врач, и были приняты меры для того, чтобы купание в ледяной воде обошлось без тяжелых последствий, она отослала из комнаты всех, даже Орвила, — что-то подсказывало ей, что следует первой поговорить с мальчиком. Рей лежал на спине, по горло закутанный в одеяла. Он не шевелился, глаза его, широко раскрытые, против обыкновения смотрели прямо на Агнессу.
Она погладила мальчика по голове.
— Ты сильно испугался, Рей? Не волнуйся, теперь все будет хорошо.
Агнесса знала, что и Джессика очень напугана, но не совсем понимала, чем: тем, что увидела тонущего Рея? Вряд ли только этим, ведь когда девочка примчалась в дом, то на ней лица не было, едва ли раньше она испытывала столь сильное потрясение. Почему вообще дети оказались там?
Рей вздохнул и закрыл глаза. Он повернулся на бок и, казалось, заснул, но Агнесса была уверена, что мальчик не спит. В конце концов, они с Орвилом во многом сами виноваты: занимались Джессикой, сыном, собой, чем угодно, но только не Реем, хотя, возможно, Рей требовал внимания больше их всех вместе взятых.
Ей стало жаль мальчика. Возможно, он так не по-детски зол от одиночества и отсутствия любви? У него, наверное, были какие-то свои казавшиеся большими проблемы, свои огорчения, но он не нашел здесь близких людей, способных ему помочь. Агнесса, правда, не очень верила в сказки об уничтожении зла любовью, но ведь в данном случае перед ней был, пусть какой угодно скверный, но все-таки ребенок. И ей захотелось сказать мальчику что-нибудь очень хорошее:
