Дэнис Аллен - Его сильные руки
– Я всегда относился к ним как к явлению чуждой нам культуры, – настаивал Джеффри. – Рабы танцуют туземные танцы, аккомпанируя себе на тамтамах и самодельных струнных инструментах, которые звучат довольно грубо, но зато прекрасно держат ритм. Их танцы подлинны. Полагаю, для рабов это единственная возможность хоть на время почувствовать себя свободными. Если вы разделяете мнение своей племянницы о рабстве, то получите удовольствие, наблюдая, как черные рабы объединяются в танце, чтобы слиться с душой своего народа.
– Не пытайтесь устыдить меня и таким образом добиться, чтобы я согласился на это, мистер Уиклифф, – надменно взглянул на него Реджи. – Можно испытывать интеллектуальное любопытство или чувство сострадания к очень разным вещам – например, к китайской казни в воде или к родам, – но это не означает, что нужно стремиться стать их свидетелем.
– Только если ты мужчина, – небрежно заметила Энни. – Тогда можно делать, что хочешь. – Реджи собрался ей возразить, но Энни опередила его: – Нет, не говори ничего. Я не хочу с тобой ссориться, дядя Реджи. Сегодня слишком прекрасный день, и я намерена неплохо провести время здесь, на рынке, прежде чем мы вернемся домой. Джеффри, разве вы не заказали еще кофе?
Он поднялся и отправился узнать, что с его заказом, а Энни сосредоточилась на своей чашке. Ощущать себя во власти условностей было неприятно и грустно. Благодаря Джеффри у Реджи снова испортилось настроение. Энни наблюдала за дядей поверх чашки, и вдруг в поле ее зрения нежданно появился еще один человек – Делакруа.
Он стоял к ней в профиль и выбирал букет орхидей, очевидно, для своей спутницы, которая – надо справедливо отметить – была очень красива. Квартеронка в ярко-синем платье и таком же тиньоне прижималась к его боку, ее длинные, тонкие пальцы ласково поглаживали плечо спутника.
Наблюдая за тем, как женщина держится с Делакруа на публике, Энни пришла к выводу, что она его любовница. Ни одна из тех кокеток с призывно горящими глазами, которые обступали Делакруа на балах, не осмелилась бы прикоснуться к нему так интимно, как эта женщина.
Странное, непривычное чувство зародилось у Энни, сдавливая грудь и мешая дышать. Оно несколько поутихло, когда она отвернулась от Делакруа и его любовницы. Энни подумала бы, что это ревность, если бы не знала себя слишком хорошо.
– Господи, вон и Делакруа, – заметил его Реджи. – Наверное, он тоже захочет подсесть к нам.
– Он тоже тебе не нравится, дядя Реджи? – поинтересовалась Энни. – Его по крайней мере трудно назвать моим обожателем. – В ее голосе невольно прозвучала грустная нотка.
– Знаешь, Энни, он мне нравится, сам не пойму почему. Может быть, потому, что он не волочится за тобой. Это было бы опасно. Боже мой, он умеет находить подход к женщинам, не так ли?
Они оба стали разглядывать Делакруа. Сегодня на нем был кремовый костюм, который восхитительно оттенял смуглый цвет его лица и темные волосы. Женщина, с которой он был, тоже смотрелась великолепно и, судя по всему, была очень рада тому положению, в котором находилась – практически прилепившись к боку Делакруа.
– Очень красивая пара, – заметил Реджи.
– Может быть, не следует так пристально смотреть на них. – Энни решительно отвернулась. – Если он увидит, что мы за ним наблюдаем, то обязательно подойдет.
– Нет, не думаю, – испуганно взглянул на нее Реджи. – Я уверен, что он не осмелится сделать это со своей… – Он покраснел, заерзал на стуле и откашлялся. – То есть… я хочу сказать…
– Ты можешь спокойно произнести это слово, дядя Реджи, – устало отозвалась Энни. – Я не полная дура. Я понимаю, что он с любовницей. Более того, я догадалась об этом раньше тебя.
– Мне не хотелось бы обсуждать такие вещи с тобой, Энни. – Реджи напрягся и упрямо отводил глаза в сторону. – А уж леди совсем не пристало говорить об этом. Должен сказать, что Делакруа в достаточной степени джентльмен, чтобы не знакомить нас со своей… спутницей. Даже если он заметит нас, то не подойдет. Помяни мое слово.
«Неужели правда не подойдет?» – подумала Энни.
Возможно, из чистого любопытства она снова обернулась на красивую пару, одетую по контрасту друг с другом. Возможно, только любопытство побуждало ее не спускать глаз с лица Делакруа, когда тот расплачивался за цветы, и гадать, обратит ли он на нее внимание, заметит ли он ее, узнает ли.
Делакруа обернулся, как будто почувствовал на себе ее взгляд. Когда их глаза встретились, Энни даже не вздрогнула. Она не потупилась смущенно, не притворилась, что удивлена, не среагировала так, как предписывало кокетство в затруднительной ситуации. Она смело выдержала его взгляд – секунды, отсчитанные бесстрастным начальником команды, снаряженной для расстрела, – и он отвернулся первым. После чего взял свою спутницу под локоть, и они растворились в толпе.
– Есть столько вещей, которых я не понимаю, дядя Реджи, – тяжело вздохнула Энни. – Люди, чувства, отношения. Сплошная загадка.
Реджи смотрел на Джеффри, который возвращался к столику с чашкой дымящегося кофе и со своей обычной самодовольной улыбкой на лице.
– Да, Энни, – устало отозвался Реджи, и его лоб прорезала глубокая вертикальная морщина. – Я тоже многого не понимаю. Люди часто вовсе не таковы, какими кажутся.
Говоря это, Реджи продолжал смотреть на Джеффри, но Энни не предполагала, что его слова относятся к ее американскому другу. Она никогда еще не встречала более открытого и искреннего человека, чем Джеффри Уиклифф.
Может быть, Реджи имел в виду Кэтрин, которая поразила их обоих на кладбище, когда вдруг раскрылась перед ними с неожиданной, сентиментальной, стороны.
А может быть, он говорил о Делакруа. Для Энни Денди Делакруа действительно был тайной за семью печатями, невиданным смешением характеров и страстей.
Ей интересно было бы узнать, куда он повел свою любовницу. В маленький домик, где внезапный ливень не помешает их поцелуям? И снова к ней вернулось ужасное, болезненное чувство.
* * *Люсьен в костюме Ренара карабкался вверх по дереву, которое росло напротив спальни Энни. Его полумаска, рубашка, башмаки и брюки сливались с ночными тенями. Было около полуночи; небо походило на тяжелый бархатный театральный занавес, звезды и луна скрывались за низкими облаками. Вдалеке грохотал гром. Воздух был напоен густым ароматом влажной земли.
Он увидел, как в окне ее комнаты погас огонь, подождал еще немного, чтобы убедиться в том, что она заснула, и только тогда начал продвигаться к окну. Он не хотел испугать ее и не мог допустить, чтобы на ее крик сбежалась вся прислуга и домашние. Он понятия не имел, как она поведет себя, если увидит его, не знал, что будет делать, оказавшись внутри… Именно это он и намеревался выяснить.
