Патриция Райс - Лорд-мошенник
— Потом не говори, что я не предупреждал тебя. Я склонен думать, что это вино немного крепче тех, к которым ты привыкла, — заявил Трэвис и сделал глоток.
Алисия состроила гримасу:
— Я заметила. Просто пыталась быть вежливой.
Такая честность вызвала у Трэвиса смех.
— Предпочитаешь незаметно вылить его на землю или выпить до дна?
Алисия в некотором замешательстве посмотрела на свою кружку. Затем со странной усмешкой призналась:
— Пожалуй, выпью до дна. Сейчас я уже не могу смаковать его.
Эта усмешка подействовала на Трэвиса с неожиданной силой. Потрясение всколыхнулось где-то внутри и отдалось эхом в венах в виде возбуждающих волн. Ему с трудом удалось побороть желание заключить Алисию в объятия и целовать до тех пор, пока ее усмешка не окажется запечатленной на их лицах навсегда. От этого порыва его удержало только сознание того, что она не разделит его восторга.
Трэвис взял у нее кружку и передал одному из членов команды.
— Постараюсь избавить вас от искушения. — Он встал и протянул ей руку. — Прогуляешься со мной?
Он стоял спиной к костру, поэтому его лицо оказалось в тени, и Алисия не могла видеть его выражения. Под действием вина, которое придавало ей силы, она решила принять его предложение и поднялась на ноги.
Ее голова доходила до его подбородка, и он снова почувствовал возбуждение, как только уловил нежный аромат ее волос. Трэвис думал, что уж теперь-то ему удастся соблазнить ее. Длительное воздержание было для него непривычным, но он мог перетерпеть его. Он не станет причинять ей боль, поскольку все и так идет как надо. Он положил ее руку на свой локоть и повел с поляны в тень деревьев.
— Как тебе удается быть всегда вежливой? — спросил он, когда они удалились от костра.
В темноте, не видя его широких плеч и сильных мускулов, Алисия совсем перестала бояться. Она всерьез восприняла его вопрос.
— Наверное, привычка. Это плохо?
— Нет, пожалуй. Это сглаживает речь, помогает избежать ссоры. Это то, что у меня, как все знают, получается очень плохо, — размышлял вслух Трэвис. — Здесь, в глуши, это, может быть, не так уж важно, как в городе, где приходится общаться со многими людьми, но такая привычка нигде не помешает. Это одна из тех черт, которая делает приятным общение с леди.
Уголки губ Алисии скривились в насмешливой улыбке:
— Ты предпочитаешь леди, которые напиваются до потери сознания?
Трэвис захихикал:
— И таких тоже. Хуже, когда леди кричит, раздает пощечины и пинается ногами. Холодный прием ставит иногда мужчину в неловкое положение.
Алисия издала едва слышный смешок, который почти заглушил шум листвы, но Трэвис расслышал его и насторожился. Она сжала его руку, и он расслабился.
— Если ты ведешь себя как джентльмен, женщине нет нужды драться, размахивать руками и кричать.
— Я не привык быть джентльменом, — весело признал Трэвис. — Прежде всего я —мужчина, а о том, что нужно быть джентльменом, вспоминаю не часто. Если проживешь здесь достаточно долго, ты научишься сначала быть женщиной. Инстинкт выживания важнее тяги к культуре.
Алисия незаметно высвободила свою руку и, чтобы он не касался ее, сделала вид, что обеими руками расправляет юбки.
— Временами я вообще забываю, что я женщина.
Ей очень часто говорили, что она синий чулок, холодная и бесчувственная, и она уже почти привыкла выступать в такой роли. Пока другие девочки учились искусству кокетничать, она, как правило, сидела дома с матерью и с книжками. Ее никогда не учили завлекать мужчин, и у нее не было желания делать это. Одним из многих страхов, которые ее донимали, было убеждение, что с ней, по-видимому, что-то неладно.
Трэвиса не очень удивило ее признание. Поймав локоть Алисии, он развернул ее к себе. Он различал только пятна ее бледных щек в лунном свете, но ему часто снились по ночам ее сапфировые глаза.
— О-о, я не думаю, что существуют какие-то основания сомневаться в том, что ты женщина, — ответил он небрежно, прежде чем обнять ее за тонкую талию и прижать к себе. — Доказать тебе это?
Он не стал дожидаться ее реакции. Его теплые губы провоцирующе сомкнулись на ее губах, заглушив готовые сорваться с языка гневные слова. Алисия чувствовала его дыхание, отдающее запахом вина, и запах дыма от костра, которым они оба пропахли. Она попыталась отстраниться, упершись ладонями в мускулистую грудь, но через тонкую рубашку почувствовала жар его тела, и это встревожило ее, равно как и то, что он прижал ее к себе гораздо крепче, чем раньше. Она поддалась бы панике, если бы его поцелуй не был таким нежным. Его губы ласково скользили по ее губам, как будто прося, а не требуя ответить. Сердце Алисии бешено билось в груди, но часть его тепла уже проникла в ее тело. Ее пальцы судорожно комкали его рубашку, а губы начали неуверенно отвечать ему.
Вкус вина сладок и соблазнителен, но Трэвис не мог позволить себе злоупотребить этим напитком. Даже зная, что одержал опьяняющую победу в поцелуе, он почувствовал нарастающее напряжение. Он оторвался от ее губ и поцеловал Алисию в лоб. Его руки нежно гладили ее гибкую спину.
— Я предупреждал тебя, что я не джентльмен, — заговорил он, сразу переходя в наступление. Сейчас нужно было проявить инициативу первым.
Алисия высвободилась из его рук и плотнее завернулась в теплую шаль. Она не смела взглянуть ему в лицо. Уже то, что она позволила мужчине себя поцеловать, было весьма шокирующим фактом. Но то, что этот мужчина к тому же полукровка-неудачник, у которого, как она считала, не было своего пристанища в этом мире, посмел ее поцеловать, потрясло ее до глубины души. Все еще ощущая его мозолистые руки на своей талии, она содрогнулась. Лучше бы она осталась среди джентльменов в Филадельфии, чем поддалась дикарю, который не признавал никаких правил приличия. Его превосходство в силе вызвало у нее уже знакомое ощущение уязвимости, а отсутствие силы у нее усугубляло ее одиночество.
Вырвавшиеся у нее слова удивили даже ее саму:
— В тебе больше от джентльмена, чем в некоторых известных мне мужчинах. — В этих словах отчетливо проступила горечь, и она не могла вернуть их назад. И тогда она шагнула в сторону лодки. — Я сама найду дорогу назад.
Трэвис, естественно, не позволил ей идти одной и проводил ее до лодки. Когда он помогал ей подняться наверх, Алисия еще раз обратила внимание на высвеченные лунным светом остро выступающие скулы и высокий лоб, оттененный густыми иссиня-черными волосами, и с трудом сдержала восхищенный вздох. В этом освещении на фоне затененных деревьев он выглядел очень живописно — будь это полотно, его можно было бы назвать «Красота ночи». И тут она вспомнила, что он живой мужчина, а не нарисованная картина, и поклялась, что больше никогда не попробует его вина.
