Патриция Хэган - Любовь и триумф
Она не стала отказываться, поскольку считала необходимым высказать ему все, что думает по поводу случившегося. На этот раз Мэрили старалась держаться подальше от Рудольфа, чтобы он не мог ни поцеловать ее, ни заключить в свои объятия, и твердо сказала:
– Пришло время понять друг друга, Рудольф.
На мгновение он отпрянул, но пробормотал в ответ:
– Да, конечно. Я полагаю…
– Я не захочу выходить за тебя замуж. Ни сегодня, ни завтра… Скорее всего никогда. Мы просто не созданы друг для друга. Я люблю тебя как друга, но не более и могу сказать совершенно точно, что не согласна быть твоей женой.
Рудольф слушал ее в изумлении: голос Мэрили звучал так властолюбиво, твердо и решительно. Он понял, что стоит ему сделать одно неверное движение, и Мэрили просто оттолкнет его.
– Ты не думаешь так, Мэрили. Ты сердита на мою мать, ставшую причиной отъезда твоей тетки. Это простое недоразумение, оно пройдет. Главное, что ты любишь меня и знаешь это не хуже меня.
Стараясь быть благожелательной, Мэрили возразила:
– Но я не давала тебе никакого повода так считать. Разве я когда-нибудь говорила, что люблю тебя? Нет, я только согласилась провести с тобой некоторое время, чтобы лучше понять, как мы относимся друг к другу. А ты продолжаешь давить на меня, и это нечестно!
– И ты еще смеешь обвинять меня в нечестности? – Скептицизм и раздраженность смешались в его вопросе. – В чем моя вина? В том, что твоя тетка не умеет держать язык за зубами и не может не хвастаться своим происхождением даже в эти дни? Особенно в Австрии?
Мэрили все еще старалась контролировать себя, но раздражение ее возрастало с каждой секундой.
– Об этом нужно было говорить раньше, еще до того, как мы собрались приехать в твой дом.
Рудольф кивнул, цинично улыбаясь в ответ.
– Конечно, конечно. Мне следовало помнить, что все русские дворяне одинаковы: они считают, что все вокруг обязаны знать, кто они и откуда. Но согласись – и это не секрет, – я пригласил сюда твою тетку только потому, что это был единственный способ уговорить тебя принять мое приглашение.
Возмущенная Мэрили вскочила с софы, но Рудольф загородил ей дорогу и, схватив за руку, заговорил уже совсем другим тоном:
– Пожалуйста, прости меня… Я совсем не то имел в виду, из-за любви я теряю разум!
Мэрили снова нехотя опустилась на софу.
– Я очень хочу, чтобы мы остались друзьями и не причиняли друг другу боль.
– О Господи, Мэрили, о чем ты говоришь! – Рудольф сел напротив, пытаясь взять ее руки в свои, но Мэрили не позволила ему этого. – У меня и в мыслях не было обидеть тебя! Ты можешь думать все, что угодно, но истина заключается в том, что тебе нужен мужчина…
– Подожди! – Мэрили, подняв руку, заставила его замолчать. – Согласна, мне нужен мужчина, но для любви, а не для опеки! Меня уже тошнит от тебя, Рудольф!
– Каждая женщина нуждается в опеке мужчины.
– В самом деле? – усмехнулась Мэрили. – Наверное, это потрясет тебя, Рудольф, но меня еще ни разу не опекал ни один мужчина. Мой отец, человек, которого я боготворю, покинул меня, когда я еще была в младенческом возрасте, и оставил на попечение бабушки. В школе моим воспитанием тоже занимались не мужчины. Это были классные дамы, дорогой Рудольф. Поэтому, поверь мне, я выйду замуж только при одном условии: мой муж должен будет меня любить, но не опекать!
– Великий Боже! – вздохнул Рудольф с изумлением и трепетом, выслушивая такое от леди.
– Все, Рудольф, спокойной ночи!
Мэрили торопливо вышла из комнаты, боясь, как бы Рудольф снова ее не остановил. Но он и не пытался этого сделать.
Оставшись один, Рудольф со злостью швырнул свой бокал в камин и, жадно приникнув к горлышку бутылки, осушил ее одним глотком. Херес! Сейчас ему нужно было что-нибудь покрепче, потому что знал, что не сможет заснуть этой ночью. Его меньше всего заботил уход Мэрили – он подарит ей несколько часов сна. А под утро она отдаст ему то, чего он так хочет… или просто возьмет это силой.
Мэрили добежала до своей комнаты и упала на постель, чувствуя полный беспорядок в собственных мыслях. Однако усталость быстро дала о себе знать, и девушка почти мгновенно погрузилась в глубокий сон.
Проснувшись через несколько часов, она почувствовала себя все такой же усталой и разбитой. Мэрили вспомнила недавний разговор с Рудольфом. Нет, он не свернет с намеченного пути и будет продолжать настаивать на замужестве: платонические взаимоотношения его явно не устраивали. В этом свете возвращение в Испанию вместе с Джейд казалось ей единственно разумным решением. Пока идет война, оставаться совсем одной даже здесь, в Цюрихе, было бы небезопасно. В Испании же Мэрили чувствовала себя совершенно спокойно, да и отцу было бы проще разыскать ее именно там.
Сообразив, что лежит на постели все в том же платье, в котором выходила к ужину, Мэрили вскочила, решив переодеться в ночной халат и пойти к Джейд объявить о своем решении. Помнится, тетя говорила о своем нежелании брать ее с собой, но она настоит на своем, и у той не останется выбора.
Мэрили открыла дверь своей комнаты и нахмурилась: в коридоре был мрак. Вчера здесь горел свет. Ну что ж, в конце концов это не так важно; Мэрили хорошо помнила, куда нужно идти – повернуть за угол, спуститься по лестнице, – и вот она, комната тети. Включать свет и привлекать к себе внимание, особенно Рудольфа, ей не хотелось. Мэрили на ощупь двинулась вперед, чувствуя под рукой холод камня, и, наконец добравшись до лестницы, стала быстро спускаться вниз: затягивать это ночное путешествие не входило в ее планы.
В конце концов она нащупала дверь, ведущую в спальню тети, и тихо постучала. Никакого ответа. Дрожащими пальцами Мэрили повернула круглую дверную ручку и тихо вошла. Сердце ее затрепетало – в комнате никого не было.
Нетронутая, аккуратно заправленная кровать, на подушке лежит записка. Мэрили быстро взяла листок бумаги, желая узнать, что же хотела сообщить ей тетя. Джейд писала, что решила уехать тихо и незаметно. Иначе Мэрили снова стала бы настаивать на своем отъезде. Тетя опять просила племянницу принять руку и сердце Рудольфа, хотя бы на время отбросив в сторону мысли о пропавшем отце, и подумать о своем собственном будущем.
Стиснув зубы, Мэрили со злостью скомкала записку и швырнула ее через всю комнату. Тетя солгала! Теперь стало совершенно очевидным, почему она так нервно вела себя за ужином, почему так поспешно вышла из-за стола: уже тогда Джейд решила уехать из Цюриха ночным поездом.
Что же ей делать теперь? Мэрили бессильно опустилась на кровать Джейд. Она чувствовала себя одинокой, беспомощной, всеми покинутой. Веки ее отяжелели. Мэрили плотно завернулась в шерстяное одеяло и закрыла глаза. Рудольфу никогда не придет в голову искать ее в этой комнате, а утром, почувствовав себя лучше, она придумает, как быть дальше.
