Виктория Холт - Слезы печали
На миг все притихли, а потом зал вновь взорвался аплодисментами. Леди Эверсли поднялась на сцену, обняла нас, а затем торжественно расцеловала.
— Это идеальный финал пьесы, — сказала она.
* * *Праздник продолжался. Его программа включала в себя песни и танцы. Гости были счастливы. Только ближе к полуночи те, кто жил неподалеку, начали разъезжаться по домам, а остальные стали готовиться ко сну.
Я провела весь вечер в костюме Джульетты и, даже оказавшись в нашей с Харриет комнате, не решалась снять его. Я боялась, что вместе с ним пропадет какое-то магическое ощущение.
Харриет наблюдала за мной.
— Я представляю, как запомнится тебе этот вечер, — сказала она.
— Полагаю, каждой женщине запомнится день, когда ей делают предложение.
— Оно было сделано по всем законам драмы. Ты должна благодарить за это своего будущего мужа. Момент показался мне подходящим.
— Во всяком случае, выглядело это эффектно, поверь мне.
— Ты чем-то недовольна, Харриет?
— Недовольна! Что это тебе в голову взбрело? Эдвин — прекрасная партия. О такой мечтает всякая девушка. Если король вернется в Англию и Эверсли восстановит свои владения, а то и прихватит еще что-нибудь, у тебя будет очень богатый муж. Когда он сделал тебе предложение?
— Когда мы лежали в гробу.
— Не слишком удачно, а?
— Для меня — вполне удачно, — взволнованно ответила я.
— Ты смущена.
— Я имею право быть сегодня счастливой или нет?
— Не строй особых надежд.
— Да что с тобой, Харриет?
— Я размышляю о твоем счастье.
— Так возрадуйся, поскольку я никогда в жизни не была так счастлива.
Харриет поцеловала меня в лоб, а потом отступила назад.
— Эта шляпка тебе маловата, — сказала она. — От нее осталась отметина.
— Она скоро пройдет.
Мне было немножко жаль Харриет. Она так хотела сыграть Джульетту, и то, что этого не случилось, было потерей для всех актеров, поскольку я знала, что все лестные комплименты, полученные мной, она заслуживала в гораздо большей мере.
Весь следующий день я находилась в состоянии, близком к эйфории. Я принимала поздравления, едва слыша их. Потом леди Эверсли отвела меня в сторонку и сказала, что она посылает своему мужу и моим родителям письма, чтобы и они могли разделить нашу радость. Не хочу ли я написать матери и отцу о том, как я счастлива? Я написала обоим:
«Дорогие мои мама и папа!
Произошло чудесное событие. Эдвин Эверсли просил моей руки. Я очень счастлива. Эдвин — очаровательный, милый, добрый, веселый человек. Он все время шутит. Я ни разу не видела его хмурым. Огромное удовольствие доставила нам постановка „Ромео и Джульетты“, где он играл Ромео, а я — Джульетту. Он сделал мне предложение во время кульминационной сцены в склепе. Поскорее напишите ответ и сообщите, что вы тоже счастливы за меня. У меня больше нет времени писать — гонец уже ждет.
Ваша любящая дочь Арабелла Толуорти.»
Гонец с письмами уехал, а Матильда Эверсли задержала меня, чтобы поговорить со мной о нашей совместной жизни. Она была совершенно уверена в том, что их семья скоро будет восстановлена во всех имущественных правах. К счастью, их родовое поместье Эверсли-корт не было разрушено этими ужасными «круглоголовыми».
Она никак не хотела отпускать меня, хотя мне не терпелось встретиться с Эдвином, а когда мне, наконец, удалось отделаться от нее, я узнала, что Эдвин отправился на верховую прогулку вместе с другими гостями. Я пошла к себе в комнату. Платья для верховой езды, принадлежащего Харриет, на месте не оказалось, так что она, вероятно, тоже уехала на прогулку.
Было уже поздно, когда они вернулись. Харриет, по всей видимости, пребывала в отличном настроении.
Некоторые из гостей продолжали оставаться в замке, и в этот вечер в большом холле разговор вертелся вокруг вчерашнего представления и помолвки, объявленной в его завершение.
Музыканты играли, а мы пели. Харриет очаровала присутствующих своим пением. Потом начались танцы. Открыли бал мы с Эдвином, и, как мне потом сказали люди, наблюдавшие за нами, они на краткий миг почувствовали себя так, словно находятся дома, что все трудности позади, что смутьяны побеждены и добрый король Карл занял свой трон.
— Вам понравилась сегодняшняя прогулка? — спросила я.
Несколько секунд он колебался, а потом пожал плечами.
— Там не было вас, — ответил он. Мне было очень приятно это слышать.
— Значит, вам не хватало меня?
— Этот вопрос, моя дорогая Арабелла, я назвал бы совершенно лишним.
— Я все-таки хотела бы услышать ответ.
— Мне всегда будет недоставать вас, когда вас не будет рядом. Я знал о том, что вы беседуете с моей матерью и что она хотела поговорить с вами, поэтому решил принести себя в жертву. В конце концов, остаток жизни нам суждено провести вместе.
— Я не знала о том, что вы поедете кататься.
— Вы, конечно, захотели бы поехать с нами, но я предпочел, чтобы вы поговорили с моей матерью.
— Я и не слышала, как вы все уехали. Потом мне стало известно, что и Харриет была с вами.
— О да, и Харриет, — сказал он.
— Бедняжка Харриет! Как жаль, что ей не удалось сыграть Джульетту! Она сделала бы это великолепно.
— Просто по-иному, — сказал он. — Но теперь мы вместе и давайте думать о будущем.
— Ни о чем другом я и не думаю.
— Когда мы вернемся в Англию… что это будет за время! Тогда мы заживем нормально, как будто и не было этой смехотворной войны. Вот чего я жду по-настоящему.
— Но для начала нужно туда попасть. Ведь вы вскоре должны уехать.
— Это займет немного времени. А потом я вернусь, и больше мы не расстанемся.
Одной из причин, по которой мне нравилось быть с Эдвином, не говоря о моей глубокой любви к нему, была та, что он умел заразить собеседника своим оптимизмом и тот начинал разделять его отношение к жизни.
Как счастлива я была в последующие дни! А потом произошло неприятное событие. Уехал Чарльз Конди. Он сослался на важные дела, но я знала истинную причину. В вечер накануне его отъезда Харриет сообщила мне, что он просил ее руки. Говоря об этом, она внимательно смотрела на меня.
— Харриет! — воскликнула я. — И ты сказала «да»? Задавая этот вопрос, я думала о бедной Карлотте. Харриет медленно покачала головой.
— Конечно, — сказала я, — я знаю, что ты его не любишь.
Я считала себя такой мудрой, обремененной опытом. Я была так счастлива, что хотела поделиться счастьем со всеми, а особенно — с Харриет. Мне казалось, что было бы просто чудесно, если бы мы с ней одновременно обручились.
