Жаклин Рединг - Белая магия
Подойдя к краю воды, леди Августа откинула вуаль, закрывающую лицо, и заправила её за изогнутый край шляпки, перед тем как снять последнюю. Её волосы, такого же соблазнительно чёрного цвета, как и шляпка, были стянуты в аккуратный узел на затылке. Она оглядывала долину и рукой, затянутой в перчатку, поправляла выбившийся из причёски локон. Леди Августа немного прошлась, разминая руки, а затем вытянула одну ногу вперед, приподнимая подол юбки и обнажая лодыжку, будто бы вытряхивая застрявшую в полусапожке гальку.
Ноа выпрямился в седле, не сводя глаз с её ножки, затянутой в белый шёлк чулка, показавшийся из-под тёмных юбок. Он поймал себя на мысли, что размышляет, так же ли бледна её кожа утром, как была в лунном свете прошлым вечером, так же ли сладко от неё пахнет…
Он встряхнул головой, потом ещё раз, пытаясь привести мысли в порядок. Какими же чарами обладала эта девушка? Неужели она каким-то образом узнала, что он стоит здесь, наблюдая за ней? Это её метод соблазнения, это притворное незнание, как у актрисы перед скрытыми зрителями? Неудивительно, что Белгрейс был так ею очарован прошлым вечером. Всё, что касалось этой женщины, было покрыто тайной. Она была воплощением чаровницы, облачённой во всё чёрное, окружённая какой-то загадочностью, невольно притягивающей взгляд смотрящего до тех пор, пока, даже не отдавая себе в том отчёта, он оказывался ею полностью пленён.
Затем также внезапно как оплели его, чары её разрушились, стоило только ей развернуться.
Она услышала что-то в долине. Ноа пригляделся, заметив ещё одного медленно приближающегося всадника. Он узнал Белгрейса, высокая фигура которого возвышалась в седле гнедого жеребца. Ноа видел, как леди Августа быстро надела шляпку и опустила вуаль, чтобы прикрыть лицо перед тем, как возвратиться к лошади.
К тому времени, как она снова устроилась в седле, граф изменил свой курс. Он следовал в другом направлении. Заметил ли её Белгрейс? Надеялся ли он избежать с ней встречи? Неужели он уже знал, что она собой представляет и что задумала?
Ноа дождался, пока леди Августа пришпорит лошадь, пуская её рысью вслед за удаляющимся Белгрейсом и даже не догадываясь, что Ноа украдкой следует за ней.
Они достигли поля, и Белгрейс пустил коня лёгким галопом, его сильный конь без труда перескочил через поваленное дерево, которое лежало на пути. Объехать его не было никакой возможности, так как расположено оно было на дороге, и явилось, таким образом, значительной преградой для такой маленькой лошадки, как у леди Августы, чтобы перепрыгнуть через него без опаски.
Леди Августа ехала в дамском седле, ненадёжном даже перед менее значительной преградой. Ноа придержал свою лошадь. Леди придётся поискать другой путь, чтобы объехать преграду, а к тому времени, как она это сделает, Белгрейса, к счастью, простынет и след.
Но леди Августа отнюдь не остановилась. Вместо этого она пришпорила лошадь, пригнувшись к её шее. Ноа смотрел, не веря своим глазам. Маленькая дурочка собиралась перескочить преграду, а тот факт, что она могла легко сломать себе шею, её ничуть не волновал.
Она была уже почти у дерева, её юбки бешено развивались на ветру и …
— Назад!
Крик вырвался до того, как он успел сдержать его.
Ноа перевёл дыхание, видя, как в последний момент она заколебалась. И в этот краткий миг сомнения, её лошадь внезапно застыла в нескольких дюймах перед поваленным деревом, чуть не сбросив всадницу. Её шляпка слетела на землю, на то место, куда могла упасть сама наездница. Пока она пыталась выпрямиться в седле, лошадь шагнула в сторону, опуская копыто прямо на тулью шляпки.
— Это же моя лучшая шляпка для верховой езды, вы… — она уставилась на него, вглядываясь сквозь стёкла очков. Затем к ней пришло узнавание, и в мгновение ока её удивление превратилось в безудержную ярость.
— Вы! — выдыхаемый ею воздух заклубился в утренней прохладе. — Вы тот самый невоспитанный грубиян, который был на балу прошлым вечером.
Ноа не считал необходимым подтверждать это своеобразное определение. Вместо этого он спешился и направился к ней, ступая по высокой шуршащей траве, достающей до отворотов его сапог. Он поднял её шляпку и попытался отряхнуть её. Черная вуаль порвалась и маленькое изящное перо, которое некогда украшало её поля, сломалось пополам, не говоря уже о том, что тулья была безнадёжно обезображена. Леди следовало бы радоваться, что повреждения получила только шляпка. На месте шляпки легко могла оказаться голова её обладательницы.
Ноа протянул девушке шляпку, спрашивая:
— Вы вообще понимаете, как глупо было пытаться прыгнуть?
Леди Августа вырвала шляпку из его рук, встряхнула её, из-за чего привела в ещё больший беспорядок:
— Не глупее, чем кричать на человека, который готов вот-вот прыгнуть, захватывая его врасплох и тем самым фактически вышибая из седла.
— Вы могли убиться, — сказал он, ничуть не удивлённый её неблагодарностью. У него получилось, в конце концов, помешать ей догнать Белгрейса к его большому удовольствию и её очевидной досаде.
— Я прекрасно отдавала себе отчёт в своих действиях, мистер …
— Лорд, — прервал её Ноа. — Лорд Ноа Иденхолл Девонбрук к вашим услугам, миледи.
Он снял свою шляпу и галантно поклонился, ожидая увидеть на её лице выражение узнавания или даже почитания благодаря его благородному происхождению и дружбе с Тони. Но лицо, которое приняло это заявление, ни капли не изменилось. У леди не было ни малейшего представления о том, кем он был. Тони, несомненно, упоминал о нём в разговорах с ней. В то же время Тони говорил, что знал леди Августу лишь месяц, и все эти тридцать несчастных дней Тони был сам не свой.
Ноа откашлялся:
— Если вас не заботит ваша собственная безопасность, подумайте хотя бы о безопасности своей лошади. Она могла сломать ногу, пытаясь взять эту опасную преграду.
— Позвольте сообщить вам, лорд Ноа Идехолл Девонбрук, что моя лошадь с лёгкостью может взять преграду, подобной этому дереву, и даже выше. Хотя она и кажется маленькой, её тренировали специально для преодоления подобных препятствий.
Лошадь била копытом в полном согласии со своей хозяйкой.
Ноа окинул взглядом кобылу и должен был признать, что при ближайшем рассмотрении она оказалась сильнее, чем показалась сначала. Её шкура имела серовато-коричневый оттенок, который он раньше никогда не видел — золотисто-жёлтый с необычным серебристым блеском. Вид у неё был странный, нетипичный: длинная тонкая шея, покатые плечи и чересчур вытянутая спина. Её изящная голова и большие глубоко посаженные глаза навевали воспоминания о берберских конях[28]. Таинственная. Чужеземная. Лошадь раздула ноздри, захрапела, как бы выражая своё недовольство его критическому изучению.
